Алла Гореликова - Полукровка

– Сигнал с поверхности планеты не пройдет без передатчика на орбите, – сообщила я прописную истину. – Забыли?

– Не знал, – Степаныч покачал головой, – никогда не интересовался техническими подробностями.

Зря, хотела сказать я. Но не сказала. Может, Степанычу это и близко не надо было в прежней его жизни. Спросила:

– Пункт третий будет?

– Этот корабль. Что нужно тебе, капитан Альо?

Я задумалась. Смогу ли я долететь хоть куда-нибудь? Просто вырваться, уйти от этого мира? Слишком мало данных для прогноза.

– Прежде всего топливо.

– Топливо?

– Метаокс. Баки почти пусты.

– Сказала бы уж сразу, звездочку с неба, – фыркнул Алик.

– Здесь метаокса должно быть до чёрта, – отрезала я. – Он ни на что больше не годен. Запаса одного вашего «Киото» хватило бы заправить десяток таких корабликов, а сколько всего сюда садилось…

– Да? – перебил меня Алик. – А иллам дармовой метаокс не нужен?

Ох ты… а ведь парень прав… умник долбаный.

– Есть у меня одно предположение, – обнадежил меня Степаныч. – А доставить сможешь?

– Катер-то на ходу!

– Ладно. Топливо, считай, будет. Еще что?

– Боезапас. И ремонт, вооружения.

– Ремонт – это безнадежно, – махнул рукой Степаныч. – Ни аппаратуры, ни надежных специалистов. Да и боезапас взять, я думаю, неоткуда.

Можно подумать, я думаю по-другому!

– Корабль, запись подходов к планете, – запросила я. И увидела бой. Последний бой отца.

Четверо… нет, шестеро! Я зашипела. Потом сказала:

– Знакомые всё морды! Что ж, по крайней мере, с одним из них я поквиталась. Мелочь, а приятно.

Отца зажали в классическую «коробочку» четыре модифицированные «гадюки». Я видела уже эту модификацию – с жерлами плазмометов спереди и спиралью трассера над боевой рубкой. Я даже здорово ее потрепала! Правда, она была одна против меня, в паре с тем самым «ежом», что болтался сейчас в сторонке, охраняя уродца-захапника и почти безоружное блюдце имперского курьера.

Отец стрелял и маневрировал с удивительной при его быстроте аккуратной точностью. Профи, гордо подумала я. Правда, его противники тоже были профи, уж я-то знаю. И… жаль, но знаю и то, чем закончится для отца этот бой.

«Гадюки» стреляли как-то лениво, изредка… не стреляли, а постреливали. Скоро я поняла, почему. Они не выцеливали ни рубку, ни баки, только отстреливали вооружение. Отца хотели захватить вместе с кораблем. И с наименьшими повреждениями. Что ж, это ставило его в выгодное положение – насколько вообще можно говорить о положении корабля, зажатого в «коробочку». Он-то стрелял на поражение.

Стрелял… пока было из чего стрелять. Он успел разнести одну гадюку на осколки, у другой выжег сенсоры, «коробочка» в результате превратилась в «клещи», а из клещей вырваться проще. Но не в том случае, когда нечем и не из чего стрелять. «Гадюки» знали, что делали. И они здорово координировали стрельбу, никогда я не видела таких слаженных действий. Я понимала, почему отец пошел на вынужденную. «Клещи» теснили его к атмосфере, а сверху надвигался ощетинившийся стволами еж, и единственный свободный путь был – резко вниз. Да, это почти капитуляция. Да, он не мог не понимать, что на грунте его возьмут тепленьким. Потому и взял с собой взрывник, выходя в почти безнадежную разведку. И потому же не взял катер: от боевого корабля в нем не скроешься и не защитишься, а на своих двоих можно и затеряться. Если повезет. Отцу не повезло, но ведь и не это было главной его целью. Он хотел сохранить корабль. Информацию. Запись эту треклятую!

Мы долго молчим. Я благодарна Степанычу и Алику за это молчание. Алику особенно!

Что ж, отец, твой шанс сыграл. Теперь наша очередь. По крайней мере, тогда здесь не было планетарной обороны.

– Ограничимся топливом, – медленно сказала я.

– Ты хочешь прорываться? – потрясенно спросил Степаныч.

– А у меня есть выбор? – огрызнулась я.

– Выжить, – словно через силу выдавил Степаныч. – Дождаться помощи.

– Не думаю, что у нас здесь больше шансов дождаться своих, чем у Альо – долететь, – возразил Алик. – Возьми меня с собой, кошка, а?

– Нужен ты в полете, – нахмурился Степаныч. – Уж если кто и пригодится ей, то скорей Алан. А еще лучше – Ран.

– Я могу взять пассажира, – выговорила я. – Но именно пассажира. Управления он не коснется ни в каком случае.

– Даже если ты погибнешь?

– Тем более тогда! Такая блокировка есть у каждого свободного капитана.

– Не вижу смысла, – буркнул Алик.

– Защита от пирата, так это обычно называют, – пояснила я. – Хотя на деле скорее не от пирата, а от конкурента.

– А против тебя она не подействовала, потому что ты его дочь? – спросил Степаныч.

– Нет. Потому что он дал мне полный допуск. Мне и Блонди. Но это не значит, что я тоже могу раздавать допуски. Полный допуск – это еще не передача прав. Так что тот, кто полетит со мной, будет всего лишь дополнительным грузом. Решайте.

– Я полетел бы на любых условиях, – быстро сказал Алик. – Хоть грузом. Хоть в грузовом трюме! Не могу я больше здесь!

– Держать не буду, – пожал плечами Степаныч. – Хочешь, лети. Если Альо возьмет. Но мое мнение – обоим вам лучше остаться здесь. Лезть без вооружения через заслоны иллов просто глупо. Глупо и…

– Я полечу, – оборвала я Степаныча. – И Алика возьму, если не боится. На этом корабле два спасательных кокона. Только я не вижу смысла в нашем споре, пока нет метаокса.

– Метаокс есть, – вздохнул Степаныч. – Наш друг дракон спит на топливных баках.

– У него-то откуда?! – поразилась я.

– С «Киото». Три года назад он еще летал. И очень хотел выбраться отсюда.

– И ты молчал?! – взорвался Алик.

– А о чем было говорить?

– Так ведь нужно лететь, пока ночь! – заорал Алик. – А мы тут время теряем на болтовню!

– Какая разница, когда лететь, – пожал плечами Степаныч. – Только потому, что мы здесь ночами спим…

– Алик прав, – я встала. – Иллы не любят ночь. Полечу.

– Я с тобой, – вскочил Алик.

Я только усмехнулась, когда он занял пассажирское кресло. По-моему, парень боится, что я улечу без него. Прямо на катере.

И верно, первое, что он спросил, едва мы легли на курс:

– Ты правда согласна?

– Взять тебя с собой? – Я фыркнула. – Да пожалуйста! Если не боишься погибнуть в космосе или снова попасть в руки иллам.

– Ты ведь не боишься!

– Я боюсь. Лететь без вооружения… чистое самоубийство, Степаныч прав.

– Ты прорвешься, – сказал Алик. Не очень-то уверенно сказал.

– Лучше на это не рассчитывай. Не хочу, чтобы в свои последние секунды ты обвинил в неудаче меня. Я не готова отвечать за чужой выбор. Подумай, Алик.