Влад Савин - Союз нерушимый

Девятеро нас было — шестеро в строю остались. Каменцев Андрей под Зееловом погиб, Андрей-второй словил осколок в Будапеште и в госпитале сейчас, и Шварц тоже раненым выбыл. Кэп наш, Большаков Андрей Витальевич, стал очень большим человеком, весьма известным в советской морской пехоте «нового типа», и его зам, Гаврилов, из старлеев вырос в полковники, на боевые выходы ему теперь не по чину. Так что четверо нас, и двое самых проверенных из здешнего пополнения, Мазур (был бы Кирилл, а не Константин, так вышел бы в тезки бушковской «пираньи») и Финн (из Карелии, но язык финский знает, за что и позывной получил). Ну и Лючия, теперь ее от меня ничем не оторвешь. Но поднатасканная, лично мной — так что в драке не балласт, хоть и мелкая, но верткая, ловкая, характер самый бойцовский, и стреляет неплохо. Вся Третья Гарибальдийская бригада горевала, когда я из их рядов символ уводил под венец — «прощай, Лючия, грустить не надо», так и не помню, кто в той истории эту песню сочинил? А здесь автором считаюсь я, а героиней, ясно кто — а я всего лишь под гитару исполнил, и разлетелось.

Так это еще что. В Варшаве приблудился к нам серый полосатый кот, Партизаном назвали, в основном при ротной кухне и обитал. И меня за хозяина признавал, пока Лючия не появилась — а после, обиделся, что ли, вот не знал, что коты ревновать умеют? Хотя Лючия к нему с лаской — но это ладно. Мы в Италии, в Специи, вместе с черноморцами стояли — вернее, мы, рота подводного спецназа СФ (неофициальное название «Песцы») считались прикомандированными к Средиземноморской эскадре, а черноморцы нам в усиление и обучение. И есть теперь и на ЧФ свой подводный спецназ, по крайней мере, начало положено, и слышал я, что Андрюху после госпиталю туда переведут… а может, и кого-то из нас? Высаживались мы на пляжи Ниццы, входили в Марсель и Тулон, и даже наш кот спецназовский умудрился там скрывающегося немца-гестаповца поймать, история известность получила. После чего черноморцы взяли себе неофициальное прозвище «Бойцовые Коты» — а что, зверь маленький, незаметный, но ловкий, и лазает, и плавает, и кусается больно. Хорошо еще, я им песню не исполнял, «Багровым заревом затянут горизонт», а то бы еще и ее присвоили!

Короче, прилетели в Борисполь под Киевом, отметились, продаттестаты получили, взаимодействие с местными установили. Спрашиваю у тамошнего главного, тоже майора — а как у вас тут с бандеровщиной? Вылазки были?

— Да нет никаких, вы что? Хотя контингент оттуда доверия не внушает. У нас же только что призыв прошел — согласно приказу, народ оттуда брать в части, там стоящие, запрещено, вот и везут сюда. В Россию дальше — да еще и эти, не все русский язык знают, говорят на каком-то суржике. Нет, в воздушной армии таких нету, у нас даже в наземный состав люди более технически грамотные нужны. Что подозрительным кажется — а говорил мне друг из гарнизона, там среди призывников откровенных валенков много, без образования совсем — но есть и такие, кто лишь притворяются, а сами себе на уме, зачем?

Были у нас и документы «для внешнего использования», чтобы СМЕРШ лишний раз не светить. В «Националь» вселились без трудностей, все ж в этом времени защитники Отечества и в большем уважении, и по зарплате, чем в позднейшие времена. Летчики выделили автомобиль «додж» и самолетную рацию, предупредив, что у них будет вестись постоянная вахта на прием на этой волне, так что если нужна помощь, вызывайте. Еще Валька внаглую протащил из Берлина подобранный и неучтенный нигде пулемет МГ-42 и полный сидор патронов к нему, сказав что огневой мощи слишком много не бывает. Кому-то из ребят выпадало ночью дежурить в машине — а так, первую ночь один постоянно бдил, следя, не подкрадываются ли к номеру Анечки убивцы, также мы смотрели, чтобы и днем в отсутствие хозяйки никто не лез к ее вещам, а еще болтались по городу, знакомясь с будущим театром действий, если придется все ж воевать — карту понятно, заучили все, но общая обстановка?

Что все же витало, неуловимое, но неприятное. Обилие вывесок, плакатов, указателей — на украинском, хотя и русский текст рядом всегда присутствовал. Шипение в спину «кляты москали», ясно услышанное мной однажды на колхозном рынке. Желто-блакитные цвета в самых неожиданных местах, например, желтая дверь посреди синей стены, причем краска довольно свежая. Или даже не флажки, а двухцветные мазки на стенах. И взгляды, несколько раз, с ненавистью, как через прицел — на войне привыкаешь это чувствовать очень хорошо. В то же время нельзя было сказать, что Киев был нам враждебен — эти проявления были все же редкостью на общем, устало-равнодушном фоне. И разрушений в нем было не так уж много, если сравнивать с Берлином.

Рацию в «додже» возили еще и потому что таскать ее было трудно — сама по себе не сильно крупнее «северка», но аккумулятор тяжелый, так что проще было прицепить к автомобильному. И потому возле нее круглосуточно бдил кто-то из нас, ну а с остальными у него связь была по нашим, живым еще, портативным гарнитурам из двадцать первого века. Чтобы не привлекать внимания посторонних (а то еще примут за неизвестно чьих шпионов, объясняйся после в комендатуре) Валька придумал «дежурному» надевать летчицкий шлем — вполне допустимое нарушение уставной формы одежды. К вахтам не привлекали лишь Лючию — которая взяла на себя все хозяйственные хлопоты. Она уже довольно сносно говорила по-русски — а на рынке утром второго дня ее приняли за одесситку, «девушка, у вас такой характер, и акцент». И еще она донимала меня вопросами, «а что это я вижу такое» — Киев был для нее первым советским городом, куда она попала. Но одну ее я по улицам бродить не отпускал, мало ли что?

И вдруг, сигнал! Вечер уже, мы в гостинице сидим, и ждем, когда Лазарева появится. Три минуты — у мы уже на исходных, будто ехать куда-то собрались, но завестись не можем. Срисовали двух подозрительных типов, один у входа толчется, второй на той стороне. При малейшей враждебности с их стороны — оба покойники, или «языки», как ситуация повернется. Снайперов не видно, по крайней мере не наблюдаю распахнутых чердачных окон с удобным сектором обстрела, и блеска оптики. А Мазур клянется, что сосредоточение большой группы боевиков в ближних домах и дворах он бы заметил. Но очень опытный снайпер расположится в глубине комнаты, и стрелять будет, в последний момент распахнув окно — так вроде, не отмечено таких у бандер? Подготовка у них все же террористов, а не солдат — есть у них и хорошие боевики, умеющие нападать внезапно, вести короткую перестрелку, и даже одержать верх над молодыми, неопытными солдатами — но против даже обычной фронтовой пехоты с боевым опытом у них шансов нет, кроме бегства, ну а нас учили на голову лучше, чем даже их СБ, прошедшее выучку у инструкторов «Бранденбурга». Ждем.