Колин Уилсон - Страна призраков

Расслышав шум воды, Найл обратил внимание на бегущий ниже уровня пола поток, скованный берегами. Тут и там через него были переброшены ажурные мостики, служащие продолжением тропинок. Было ясно: кое-что ИЗ этого роскошества является рукотворным.

Всю усталость сняло как рукой. Что-то в самом этом необычном месте взывало к чуткому бодрствованию. Может быть, сила ума, которым словно искрились яркие эти грани?

Чтобы смочить пересохший рот, Найл опустился на колени и зачерпнул воды. Ее вкус несказанно удивлял: такое же блаженство, как от воды из фляжки, но на порядок сильнее. Эта влага словно кипела мельчайшими пузырьками. Вместе с тем стоило ее зачерпнуть, как легкое бурление полностью прекращалось. Когда пьешь, вода пощипывает губы и язык. А попытка случайно опереться о большой кристалл увенчалась легким ударом тока; от неожиданности Найл отдернул руку.

Несомненно, этот огромный кристальный зал преисполнен был некой силы; живой, той самой, что втекала снизу через ноги и разбегалась по телу. Это место явно было резервуаром, хранилищем энергии.

Но вот раздались шаги, это возвратился хватившийся Найла тролль. С широкой добродушной улыбкой он сказал: «Пойдем. Жена собирает на стол».

Вслед за великаном Найл прошел в дальний угол, где под каменным сводом дожидался капитан. Арка, как видно, была естественного происхождения, а следы ракушек, придающие стенам шершавости, указывали на то, что этот огромный зал был когда-то морской пещерой. В таком случае кристаллы здесь образовались в результате испарения, хотя представить сложно, какой же должна была быть насыщенность морской воды, чтобы разродиться таким изобилием кристаллов.

Короткий ступенчатый спуск вел еще к одной высокой арке. Не успел тролль туда спуститься, как навстречу выбежала «ребятня» — двое троллей помельче — и с громкими криками (Найл аж поморщился) взялась вокруг него подскакивать. У обоих тролльчат — рыжих, краснощеких — была такая же, как у отца, щербина меж передними зубами. Младший, двухлетка, ростом был уже побольше Найла, а старший, лет десяти, вымахал на два метра с лишком. С обеих сторон они обхватили папашу. Младший, заметив капитана, тревожно взглянул снизу Вверх на отца. Тот подхватил сынишку на руки и сказал что-то добродушное на гортанном языке, который Найл услышал в первую минуту их знакомства.

Из-под арки пробивался резкий свет — как оказалось, от хрустальной лампы, метровым пнем стоящей на столе. От нее было светло, как в погожий день. Столешница представляла собой каменную плиту, возлежащую на двухметровой толщины поленьях с толстой корой.

Несмотря на недюжинные габариты (от пола до потолка метров семь), комната была прогретой. Как видно, источником тепла служил еще один каменный кристалл — массивный шершавый валун у дальней стены, от которого исходило мягкое оранжевое свечение. Неподалеку от него в кресле, высеченном из темного монолита, сидел еще один тролль; судя по виду, дед. Борода его, некогда густая и косматая, торчала седым мохнатым веником. Лицо этого тролля, как и у его сородича со священной горы, было словно рублено топором. Картину довершал перебитый нос, лишь добавляющий облику великана грозной мощи: черта, одинаково свойственная внешности и отца и сына.

В ногах у него сидела чешуйчатая животина с жабьей физиономией. При виде незнакомцев она, привстав, гулко рявкнула, да так, что задребезжала люстра.

— Грышш! — встречно рявкнул старик в кресле, и животина унялась.

На том конце открылась дверь из неструганых досок, и в комнату вошла рыжеволосая женщина, отирая руки о передник из мешковины. Длинные волосы были в тон красной кофте, ниспадающей на широкую серую юбку из грубой материи. Найлу она вначале показалась сущей уродкой: вздернутый нос-пятак с широкими ноздрями и редковатые зубы с той же прорехой ну никак не добавляли ее лицу красоты. Но стоило женщине улыбнуться — широко, с неподдельным радушием, — как Найл тут же к ней расположился.

Разговаривать было решительно невозможно: дети затеяли шумно гоняться друг за дружкой. Тем временем тролль достал с полки деревянную кружку и наполнил ее жидкостью из черного кристаллического кувшина, поднять который Найлу было бы явно не по силам. Через край кружки потекла пена. Тролль наполнил еще три, одну протянув отцу, вторую жене, а третью капитану, который отказался характерным жестом благодарности, подмеченным Найлом у Дравига.

Дед и женщина без лишних слов припали к кружкам. Найл на секунду растерялся, думая, что выпьют они заодно с гостем, но понял: до тонкостей этикета и всяких гам здравиц троллям попросту нет дела.

Хлебнув, он чуть не поперхнулся. Ощущение такое, будто пьешь все ту же волшебную воду, только в очень сконцентрированном виде. И еще эта была с газом и цитрусовым вкусом, но не лимона и не апельсина. Было в ней что-то от вина, которое, кстати, крепостью мало чем уступало странной бесцветной жидкости, что умела гнать из меда главная жена Билла Доггинза. Как бы не опьянеть с первого глотка. Однако через несколько секунд неистовый всплеск энергии, словно отбесившись, пошел на спад, оставив после себя лишь легкую эйфорию.

Дети тоже шумно затребовали напитка, и отец милостиво разрешил отпить из своей кружки. Вслед за этим ребятня подняла такой гвалт, что впору диву даться, как родители вообще это выносят.

Тут хозяйка жестом пригласила Найла с капитаном следовать за ней. За дверью находилась, судя по всему, кухня, где на столе ждали преогромный каравай и две чаши ему под стать. В одной яблоки, каждое размером с мяч. Во второй чаше — круг козьего сыра и здоровенные колбасы разных сортов.

Через другую дверь она провела гостей в кладовую, там со стропил свисали туши и гроздья окороков, примерно как у Найла во дворце.

Дети теперь находились за две комнаты отсюда, и можно было говорить без крика. Женщина задала вопрос на своем языке (голос у нее был гораздо мягче и приятней, чем у мужа), указав на мясные припасы. Очевидно, она спрашивала, какой сорт мяса предпочитают гости. От вида ветчины у Найла разыгрался аппетит, и он кивнул на большой окорок. Паук же в очередной раз от угощения отказался. Женщина с беспокойным видом спросила, все ли с ним в порядке. Телепатических способностей мужа ей не хватало, но смысл был ясен и так.

Найл вопросительно взглянул на капитана и тут же понял, почему тот не хочет есть. Беднягу мутит от небывалой интенсивности энергии, пронизывающей это место.

Причина недомогания была ясна. Опять же дело в непомерно развитой воле смертоносцев. Почти у всех представителей фауны эволюция занимает столь длительное время, что такие свойства, как инстинкт, воля и разум, развиваются параллельно. В пауках же беспощадная война с людьми подстегнула непропорциональное развитие силы воли. То есть способность накапливать опыт и приспосабливаться к условиям обитания у них гораздо слабее способности к доминированию и самодисциплине. А потому капитана можно сравнить с человеком, желудок у которого настолько мал, что любое количество пищи, кажущееся чрезмерным, вызывает тошноту. Вот почему, кстати, пауки так плохо переносят морскую качку: из-за неспособности приспосабливаться к волнам. А волны энергии, исходящей от кристаллов, действуют на них подобно изнурительному шторму.