Стивен Кинг - Под куполом

Ознакомительный фрагмент

«Продавать их, насаженными на те тайваньские спицы для садовых украшений, этого добра у меня еще не менее миллиарда, — размышлял он. — Выдумать какое-то остроумное название, типа Соси-За-Бак». Плюс, еще есть лаймовый концентрат, около сотни ящиков лимонада «Ямми-Тамми» и разный другой неликвид, который он уже и не надеялся продать без убытков.

— Думаю, нам придется также использовать всех «Голубых Носорогов»[141], - теперь уже его мозг щелкал быстро, как комптометр, именно так, как это нравилось Ромео.

Тоби проникся его энтузиазмом.

— Есть еще идеи, мистер Бэрпи?

Ромми продолжал выдумывать, каких еще ему, может, посчастливится избавиться товаров, которые он уже было думал провести по бухгалтерии в графе «чистые убытки». Да, эти дешевые флюгерки-крутилки на палочках… остатки бенгальских огней после Четвертого июля… слежавшиеся конфетки, которые он придерживал к Хэллоуину…

— Тоби, — сказал он. — Мы устроим самый большой пикник посреди поля изо всех, которые были в этом городе. Шевелись. У нас много работы.

9

Расти как раз был в больнице на обходе с доктором Гаскеллом, когда у него в кармане зачирикала рация, которую он взял с собой, поддавшись настойчивости Линды.

Голос ее звучал тихо, однако ясно.

— Расти, мне все же придется выйти на работу. Рендольф говорит, что после полудня, похоже, полгорода соберется на шоссе 119 прямо возле барьера — кто-то на общую молитву, а другие на демонстрацию. Ромео Бэрпи собирается растянуть там палатку и продавать хот-доги, значит, жди в этот вечер наплыва пациентов с гастроэнтеритом.

Расти застонал.

— Придется оставить девочек с Мартой, — голос Линды звучал обиженно-обеспокоенно, как у женщины, которой приходится защищаться. — Я ей шепну о проблеме Дженни.

— Хорошо, — он знал, что она останется дома, если он будет настаивать… и добьется этим лишь того, что все ее тревоги, которые начали утихать, только усилятся. А если там соберется такая толпа, она там действительно нужна.

— Благодарю тебя, — произнесла она. — Благодарю за понимание.

— Не забудь и собаку также отправить к Марте, — напомнил ей Расти. — Сама знаешь, что сказал Гаскелл.

Этим утром доктор Рон Гаскелл — Чудотворец — вырос в глазах семьи Эвереттов.

Вырос, как никогда до начала этого кризиса. Расти даже ожидать такого не мог, но воспринял это с признательностью. По мешкам под глазами, по отвисшим губам, он видел, как тяжело врачу. Чудотворец был уже слишком старым для такого напряжения. Лучше всего, что ему теперь удавалось, это дремать в ординаторской на третьем этаже. Но сейчас, кроме Джинни Томлинсон и Твича, только Расти с Гаскеллом держали оборону. Как назло, Купол накрыл город в такой хороший уик-энд, когда все, кто мог отсюда куда-то уехать, так и сделали.

Чудотворец, хотя и приближался к своему семидесятилетию, весь прошлый вечер провел на ногах в больнице вместе с Расти, пока Расти буквально силой не вытолкнул его за двери, и вновь был здесь в семь часов утра, когда прибыли Расти с Линдой и с дочерями на буксире. И с Одри, которая, попав в госпиталь «Кэти Рассел», чувствовала себя в новой для нее атмосфере довольно спокойно. Джуди и Дженнилл шли по обе стороны большой собаки, для уверенности дотрагиваясь до ее спины. Дженнилл выглядела насмерть перепуганной.

— Что с собакой? — спросил Гаскелл. А когда Расти ему рассказал, тот только кивнул и обратился к Дженнилл: — Давай-ка мы тебя осмотрим, дорогуша.

— Будет больно? — с боязнью спросила девочка.

— Не больше, чем от конфеты, которую ты получишь после того, как я посмотрю твои глазки.

Когда осмотр был закончен, взрослые оставили девочек с собакой в кабинете, а сами вышли в коридор. Доктор Гаскелл ссутулился. Казалось, за прошлую ночь он еще больше поседел.

— Каков твой диагноз, Расти? — спросил Гаскелл.

— Незначительная эпилепсия, короткие приступы. Думаю, из-за беспокойства и перевозбуждения, однако скуление Одри длилось на протяжении нескольких месяцев.

— Правильно. Мы начнем давать ей заронтин[142]. Ты согласен?

— Да, — Расти был растроган тем, что у него спрашивается сам врач. Ему стало стыдно за те прошлые свои слова и мысли о Гаскелле.

— А собака пусть остается рядом с ней, да?

— Конечно.

— Рон, с ней все будет благополучно? — спросила Линда. Тогда она еще не знала, что ей придется выходить на работу; тогда она еще думала, что спокойно проведет весь день вместе со своими девочками.

— С ней и сейчас все хорошо, — ответил Гаскелл. — У многих детей случаются приступы незначительной эпилепсии. У большинства из них все проходит после нескольких раз. У других иногда длится годами, но потом тоже проходит. Очень редко бывают какие-то продолжительные расстройства.

Линда повеселела. У Расти была надежда, что ей никогда не станет известно то, о чем промолчал Гаскелл: вместо того, чтобы найти выход из неврологических дебрей, некоторые несчастные дети углубляются в них, вырастая во взрослых эпилептиков. А большие эпилептические приступы могут причинить расстройства. Могут и убить.

И вот дождался, едва только закончил утренний обход (всего с полдесятка пациентов, одна из них мамочка-роженица безо всяких проблем), надеялся на чашечку кофе, прежде чем перебежать в амбулаторию, и тут этот звонок от Линды.

— Я уверена, что Марта охотно возьмет и Одри, — ответила она.

— Хорошо. Ты свою полицейскую рацию будешь держать при себе на дежурстве, да?

— Конечно, да.

— Тогда отдай свою домашнюю Марте. Согласуйте с ней канал связи. Если будет что-то не то с Дженнилл, я сразу прилечу.

— Хорошо. Благодарю, мой миленький. Есть какая-то надежда, что ты сможешь наведаться туда днем?

Расти размышлял о своих шансах, когда увидел Даги Твичела, тот приближался по коридору. Обычной своей походкой «все по барабану», с заложенной за ухо сигаретой, но Расти заметил, какое встревоженное у него лицо.

— Возможно, мне получится убежать на часок, но обещать не могу.

— Я понимаю, но так хорошо было бы увидеться с тобой.

— Мне тоже. Берегись там. И говори людям, чтобы не ели тех хот-догов. Бэрпи мог их хранить у себя в холодильнике десять тысяч лет.

— Там у него стэйки из мастодонтов, — подхватила Линда. — Конец связи, дорогой мой. Я буду тебя ждать.

Расти засунул рацию в карман своего белого халата, и обратился к Твичу.

— Что случилось? И убери сигарету у себя из-за уха. Здесь больница.

Твич достал сигарету из укрытия и взглянул на нее.