Кейдж БЕЙКЕР - Журнал «Если» 2008 № 02

Но это только на первый взгляд. Потому что уже при втором многое видится совершенно иначе.

После

– Гребень, я Дракон-тринадцать. Докладываю: заняли опорную позицию. Заканчиваю монтаж паковщика. Прошу указания: первым распаковывать десятый или восемнадцатый?

– Д-тринадцатый, ответьте: что наблюдаете на стороне противника?

– Сверху наблюдаем: боевые перья противника выполняют маскировочные программы, опорные позиции частью уже заняты, но о тех, что в зарослях, трудно сказать – там сомкнутые кроны…

– Они никак не должны мешать наблюдениям!

– Так точно, не должны, но мешают.

– Значит так: в распаковку заложите шестьдесят восемнадцатых. Десятки – после них.

– Понял: шестьдесят восемнадцатых.

До

Да, многое видится иначе.

Потому что с последней войны прошло время, и порой весьма немалое. И за это время:

а) само место заметно изменилось – и не к лучшему (с точки зре-

ния поставленной задачи);

б) изменились требования людей к полю боя.

Место может стать обитаемым. Потому что после каждой войны люди – и те, кто сражался, и другие, кто наблюдал, снимал, писал и вел репортажи – распространяли по Галактике неимоверное количество информации о доселе неведомом мире. Вслед за рекламой неизменно тянулся целый караван авантюристов, искателей приключений и тех, кому просто не сидится на месте. В результате уже через полгода пустынный мир переходил в категорию устойчиво обитаемых. Так что ни о каком сражении на его поверхности даже и заикаться не стоило.

Случалось, облик мира до неузнаваемости изменяла матушка-природа: извержения, затопления, обледенения, а в результате – абсолютно испорченное поле боя. Ни одна уважающая себя армия воевать в таких условиях не захочет.

Ничего удивительного. Люди всегда склонны предъявлять к месту своего пребывания, пусть и временного, и тем более своей работы (а война, как известно, работа не из легких) определенные требования. И чем выше становится уровень жизни обитаемых миров, тем выше делаются требования к условиям, в которых люди соглашаются рисковать своей жизнью и посягать на чужие.

Кстати, нередко бывает, что изменения природных и прочих условий, заставляющие вычеркнуть данный мир из списка кандидатов, являются именно следствием той войны, что здесь однажды уже велась. Но с этим, понятно, ничего не поделаешь. Всякая война – это своеобразная презентация более современного (читай: мощного, разрушительного) оружия, а без этого обойтись никак нельзя: не станете же вы начинать новую войну, пользуясь оружием предыдущей! Это ведь все равно что выйти из дому одетым по прошлогодней моде. Ужасно даже подумать о таком.

Надеюсь, после столь подробного изложения обстановки всякому станет ясно: поставленная перед объединенной разведкой двух миров задача никак не могла оказаться простой. Она и не оказалась.

После

– Чтоб ему проглотить полный комплект батарей, и чтоб они каждую минуту выдавали заряд в его вонючем брюхе, и чтоб лоскутья его грязной шкуры висели на каждом дереве, и на каждом суку, и на каждой веточке!..

– Эй, Свилп, кого это ты так?

– Да вы только гляньте, декан! Что они нам уложили? Полюбуйтесь только! По-вашему, из этого можно смонтировать распаковщик? Я даже на свалке не видел такого!..

Кармак, декан технического пера, подошел. Одного беглого взгляда оказалось достаточно.

И в самом деле: вся конструкция распаковщика представляла собой набор ржавых и деформированных пластин и трубочек, а сердце аппарата – инкуб-камера – была во многих местах проедена насквозь и напоминала скорее грохот для просеивания гравия, чем герметический объем.

– Что же это за… – подумал декан вслух.

Действительно вся складская упаковка, в которой находился разобранный аппарат, и сейчас была в полном порядке, без единого повреждения. Приходилось думать, что распаковщик еще на базе именно в таком виде приготовлен к переброске и поступил в распоряжение действующих войск. Но это было просто невозможно. Хотя бы потому, что каждый предмет и вооружения, и его технического обеспечения проходил не одну проверку, перед тем как изготовители и заказчики подпишут акт сдачи-приемки. Нет, это было совершенно невозможно – и тем не менее было.

– Ну, и куда же прикажете заряжать семена? – не унимался старший техник Свилп.

– Значит, так, – принял решение декан распаковщиков. – Оставьте все как есть, не прикасайтесь ни к чему. Я доложу и попрошу прислать инспектора из технической сотни. А вы пока начинайте готовить номер второй. В конце концов, остальных аппаратов хватит, чтобы обеспечить огнемобильное крыло по самую завязку. Просто дело немного затянется, но мы в этом никак не виноваты. Выполняйте. Бегом!

До

Разведывательный дуэт – два безлимитных крейсера – сделал шесть радиусов по Галактике и проанализировал тридцать семь небесных тел, которые могли бы представлять интерес для командования.

Увы! Все – с удручающими результатами.

На десяти из рассмотренных планет мешало время года. При этом шесть из них в каталоге были обозначены как обладающие вполне приемлемыми (в двух случаях даже «хорошими») климатическими условиями. Видимо, их открыватели оказались там в благоприятное время года и поторопились с выводами. Такое случалось и раньше: например, впервые пересекшие Великий океан европейцы были так очарованы погодой, что назвали его «Тихим», а потомки их и посейчас чешут в затылках, удивляясь наивности предков. Конечно, воевать, в принципе, можно в любую погоду, но если есть возможность выбирать – почему же не воспользоваться ею? Кому нужны лишние неудобства?

Из других – то ли три, то ли пять были отвергнуты по причине их неприспособленности для ведения красивой современной войны. Они были старыми настолько, что даже неровности поверхности – кратеры и горные цепи – от времени сгладились. И это сводило на нет возможность эффектных маневров, неожиданных для противника многоходовых комбинаций, клиньев и охватов, массированных десантов, потому что все и во всех направлениях просматривалось на тысячи километров и на грунте (черный песок), и в атмосфере, уже изношенной, кстати, как дедушкины брюки. Нет, эти миры никак не годились для проявления и оттачивания воинского искусства.

Некоторые из планет отстояли так далеко от центров своих систем, что там было темно и невыразимо холодно. Опять-таки: можно воевать в полной темноте и, возможно, даже при двухстах по Кельвину (не вылезая, разумеется, из машин с мощными обогревателями). Но это сводило бы все действия к самому примитивному набору элементарных приемов. Нет, только при крайней необходимости – но до этого ведь дело не дошло?