Геннадий Ищенко - Сверхновая

— Значит, он один, — сказал капитан. — Не скажешь, как долго будут летать его станции?

— Он их уберет перед отбытием, — ответил Олег. — Улетит в середине или в конце лета. Озоновый слой к этому времени восстановится.

— А что он у нас забыл? Если этот пришелец не хочет с нами общаться, может, вы что-нибудь расскажете?

— Его звездолет получил повреждения при взрыве Сириуса, — сказал юноша. — Сейчас идет ремонт. Мы о нем почти ничего не знаем, даже внешнего вида. Выглядит, как человек, но, по его словам, от нас сильно отличается.

— А почему он с вами возится? — спросил Костиков. — Мы ему неинтересны, а что интересного он нашел в вашей четверке?

— Он к нам привязался, — ответил Олег, — а заодно развлекается. Это его слова, а не мое мнение.

— Привязался к юнцам и развлекается с ними, подставляя под пули боевиков? — с сомнением спросил капитан. — Он, вообще-то, нормальный?

— С его точки зрения, нормальнее не бывает, — засмеялся юноша. — Вы судите о представителе другой цивилизации со своей колокольни, а это неверно. Рассуждаем мы одинаково, а вот мотивы поступков могут быть разными. Кроме того, мы в его забавах ничем не рискуем. Каждому для охраны выделено небольшое разумное устройство, которое нельзя обнаружить и уничтожить. Мы их называем защитниками. Защищают от всего, а когда это трудно, эвакуируют на корабль. В меня можно без малейшего вреда стрелять из пулемета.

— А что еще вам дали?

— Только улучшили мозги и сделали в четыре раза сильнее тренированного человека с нашей мышечной массой. Кстати, мне только что сообщили, что вам бесполезно изучать эти улучшения. Все сделано на таком уровне, который не по зубам нашей науке. Нам дали знания языков и всего того, чему учат элиту спецназа. Кроме того, тренировались в виртуальной реальности, которая ничем не отличается от нашей.

— Теперь мне понятно, почему ваше поведение не соответствует возрасту, — сказал Костиков. — В шестнадцать лет так не говорят. Непонятно, для чего эти занятия при такой защите.

— Защита не навсегда. Ее тоже уберут перед отлетом. Он хочет, чтобы у нас было больше шансов выжить.

— Это он уничтожил американские микробиологические станции?

— Он уничтожил только те, в которых были болезнетворные вирусы, — ответил Олег и рассказал всю историю, начиная с обнаружения татарских боевиков.

— Вы тоже думаете сдавать экстерном? — выслушав, спросил капитан. — Меня интересует, когда вы разделаетесь со школой.

— Месяца через два. Может быть, Зое потребуется больше времени, но ненамного.

— Это все, — сказал полковник. — Николай отпустил его в класс и дал отбой операции. В Управлении он обо всем отчитался и отправился к медикам.

— Нужно срочно сделать выборку всего самого важного из личных дел этой четверки, — приказал Южиков. — Возьмите это на себя, Владимир Сергеевич. Приложите копию записи и отправьте с курьером в Москву. К ним в квартиры кого-нибудь подселили?

— Подселили пока только к Поливиным, причем и северян, и французов, — ответил полковник — Северяне — это сдавшая экстернат девчонка и ее отец. Он майор полиции, которого к нам перевели из Магадана.

— Эту семью оставьте, а французов уберите! — распорядился генерал. — И чтобы ни к кому из них больше не было никаких подселений.

— Гость хорошо говорит по-русски, — сказал секретарь. — Его проверили и ничего не нашли, но, может быть, все-таки…

— Достаточно моей охраны, — ответил президент. — Впустите его, Николай Платонович.

Патрушев вышел из комнаты и через минуту завел в нее пожилого араба, одетого в брюки и свитер.

— Я вас приветствую, Махмуд аль-Шашани, — сказал Путилов, не назвав своего гостя уважаемым. — Признаюсь, что вы нас сильно удивили. Явились в Россию без каких-либо гарантий безопасности… Не скажете, о чем нам с вами разговаривать?

— Может, господин президент, вы меня все-таки пригласите сесть? — спросил араб. — Если я прилетел сюда без ваших гарантий, наверное, для этого были важные причины.

— Да, конечно, садитесь, — сказал Путилов и сам сел в одно из двух кресел.

— Скажите, — обратился к нему араб, — вам так необходимо с нами воевать? Такая война продлится больше пяти лет и потребует от вас напряжения всех сил. Вы не обойдетесь одной авиацией и ракетами, поэтому неизбежно понесете потери. Уверяю вас, что они будут большими. Скорее всего, вам придется применить тактику выжженной земли, а то и ядерное оружие, и я не уверен в том, что ваши собственные мусульмане отнесутся с пониманием к уничтожению миллионов их братьев по вере. Вам мало примера Европы? К тому же война неизбежно подорвет экономику и снизит ваш военный потенциал. Вам сейчас нужно строить, а не воевать. И учтите, что американцы скоро начнут восстанавливать свои связи с Европой. Вы для них всегда будете препятствием на пути к власти над миром, и ваш союз с европейскими государствами долго не продлится. Я не сомневаюсь в том, что вы победите, но что получите в результате? Давайте не будем касаться ваших потерь, а поговорим о нас. Что вы имели в регионе до катастрофы? Сильную Турцию, которая всегда была враждебной России, Саудовскую Аравию, которая спонсировала терроризм, развязала войну с Сирией и своей нефтяной политикой подрывала вашу экономику, и Ирак с Ливией, которые после вмешательства США стали неспособны построить жизнеспособные государства! Я не говорю о Катаре и некоторых других государствах, только об основных. И что получится в результате вашего вмешательства? Со временем восстановится Турция, причем она уже не будет самостоятельным игроком. Руководство Ирана не просто так спасло турецкого президента и остатки его армии. Слабый Иран стал вашим союзником, захочет ли его руководство сохранить союз, когда захватит контролируемые нами территории? И Сирия своим существованием обязана не только вам, но и Ирану! Я думаю, что если исчезнет угроза войны, и на Асада надавят иранцы, вам из Сирии придется уйти. Вряд ли сильный Иран, захватив почти всю территорию нефтедобычи, будет считаться с вашими интересами. Он этого не делал даже будучи слабым! Не пора ли России подумать не о других, а о себе?

— Вы не сказали мне ничего нового, — ответил президент. — Кое-что из сказанного верно, с остальным я не согласен, но не будем сейчас об этом спорить. Я думаю, что у вас есть конкретные предложения?

— Есть, — кивнул араб. — Я вам предлагаю заключить с нами договор.

— И как долго вы его будете соблюдать?

— Его не нарушат при нашей с вами жизни, а дальше я не заглядываю, — ответил аль-Шашани. — Все руководство Халифата поклянется на Коране. Поверьте, что для такого государства, как наше, это надежнее подписанных бумаг, но мы и их подпишем.