Георгий Мартынов - Звездоплаватели-трилогия(изд. 1960)

Мельников сел рядом с Ольгой.

— Нажми кнопку с надписью «Центр», — сказал он.

— Это совсем как в лифте.

— Принцип один и тот же.

У каждого сиденья был расположен маленький щиток с двумя кнопками. На одной стояло «Центр», на другой — «Порт». Ольга нажала первую.

Двери вагона закрылись, и он плавно двинулся с места.

— Посмотрите назад, — сказал Мельников.

Обернувшись, они увидели точно такой же вагон, который остановился на освободившемся месте.

— Сколько же здесь всего этих вагонов? — спросила Ольга.

— Четыре. Два на одном конце линии и два на другом.

— Но так может случится, что все четыре на одном конце, — заметил Орлов.

— Нет. Если никто не едет из центра в порт, то, как только наш вагон пройдёт половину пути, один из находящихся там вагонов автоматически отправится на другой конец линии. Наше метро очень умное, — прибавил Мельников.

— А где идёт обратная линия?

— Рядом. По параллельному туннелю.

За время этого короткого разговора вагон успел развить полную скорость. Зелёные огни быстро мелькали за стёклами окон. Вдали уже виднелось светлое пятно станции.

— Три минуты, — сказал Мельников, — и два километра.

— Нас не может догнать вагон, идущий сзади?

— Он не двинется с места, пока мы не приедем, и наш вагон не освободит место у перрона. Я уже говорил — здесь всё автоматизировано.

Вагон, постепенно замедляя ход, подошёл к перрону и остановился. Двери раздвинулись. Только они успели выйти, вагон снова двинулся вперёд и ушёл, уступая место следующему.

— А если бы мы задержались? — спросила Ольга.

— Пока все не выйдут, вагон не уйдёт, — ответил Мельников.

— Вот это уже непонятно.

— А вместе с тем очень просто. Автоматика приводится в действие давлением на пол вагона. Если в нём находится кто-нибудь или даже что-нибудь, весом больше десяти килограммов, двери останутся открытыми, а в этом случае вагон не сможет двинуться вперёд.

— Действительно просто. А куда ушёл вагон?

— Он перейдёт на обратный путь, и будет ждать, пока стоящий перед ним не уйдёт.

— Любопытно! — повторил Орлов.

— Только ради этой дороги и то стоило приехать сюда, — сказала Ольга.

Наверх вела такая же лестница, как на вокзале. «Метрополитен» проходил близко к поверхности земли, и подниматься надо было всего на тридцать ступеней. Выход находился на уровне бетонного поля и был ограждён низкой решёткой, прикрытой сверху «зонтом» для защиты от дождя.

Выйдя наверх, они очутились в центре ракетодрома. Вокзал и окружавшие его здания казались отсюда совсем маленькими. Во все стороны простиралось ровное желтовато-серое поле. Чугунная решётка, окружавшая ракетодром, чётко проступала на самом горизонте непрерывной чёрной линией, ограничивавшей кругозор. Видное отсюда целиком, поле казалось ещё грандиознее, чем от вокзала.

Четыре машины с брезентовым верхом стояли недалеко от входа в метро. Метрах в ста от них несколько человек в синих комбинезонах несли на плечах длинный, тускло блестевший на солнце металлический стержень, направляясь к какому-то непонятному возвышению, выделявшемуся на ровном поле.

— Что это такое — спросила Ольга.

— Где? — Мельников посмотрел по направлению, куда указывала её рука. — Это наш корабль — «СССР-КС3».

— Не понимаю.

— Я только что собирался спросить вас, где же корабль? — сказал Орлов.

— Подойдемте ближе, тогда поймёте, — ответил Мельников.

Они направились вслед за рабочими, нёсшими стержень. Подойдя вплотную к заинтересовавшему её предмету, Ольга поняла, в чём дело. «СССР-КС3» лежал в глубокой бетонной траншее, над которой виднелась только его верхняя часть. Впереди корабля дно траншеи постепенно повышалось и далеко, в километре от них, сливалось с поверхностью всего поля.

Люди, нёсшие стержень, вошли в кабину, вероятно лифта. Человек, в таком же синем комбинезоне, но, очевидно, руководитель работ, подошёл к Мельникову.

— Привет, Борис Николаевич! — сказал он. — Приехали полюбоваться на свой корабль?

Это был один из помощников Ларина.

— Да, хотим осмотреть звездолёт.

— Пожалуйста! — Инженер жестом хозяина показал вниз. — Все люки сейчас открыты.

— Что это они несут? — спросил Мельников.

— Семён Павлович приказал заменить одну из крепящих переборок газового руля номер семь. Дефектоскоп обнаружил в металле раковину [11].

— Большую?

— Большую не пропустил бы завод. Одна пятая миллиметра. Она была обнаружена после четвёртого осмотра.

Когда инженер отошёл от них, Ольга спросила мужа:

— Неужели раковина размером в одну пятую миллиметра может играть какую-нибудь роль? Ведь она так мала, что её простым глазом и не увидишь.

— Звездолёт, — ответил Мельников, — не должен иметь абсолютно ни одного дефекта. Даже самого, казалось бы, незначительного. В пути трудно, почти невозможно производить какой-нибудь ремонт.

— Одна пятая, — сказал Орлов. — И это недопустимо? Ну что ж! Вы меня успокаиваете. При такой подготовке нет оснований для беспокойства.

Мельников засмеялся:

— Вы хотите всё-таки убедить мою жену, что боитесь полёта. Она вам не поверит, как не верю этому я.

— А, так вы слышали? — весело сказал Орлов. — Но, верите вы или нет, я всё-таки боюсь. Если это противопоказано для участников полёта, есть ещё время заменить меня кем-нибудь другим.

— В первый раз всем страшно, — сказал Мельников. — Дело не в том, чтобы не бояться, а в умении преодолевать страх.

Они стояли на самом краю бетонной стены, отвесно спускавшейся вниз, и хорошо видели весь корабль. Его исполинские размеры поразили и Орлова и Ольгу.

«СССР-КС3» имел в длину свыше ста пятидесяти метров и тридцать метров в поперечнике наиболее широкой части. По форме это была металлическая сигара с острым носом и массивной кормой, занимавшей треть корпуса, которая непривычному глазу могла показаться хаосом труб и раструбов различного размера и цвета, обращённых отверстиями во все стороны. Идеально гладкая поверхность звездолёта не имела ни одного шва, и было непонятно, как скреплялись между собой его части. Только посередине, почти от самого носа и до кормы, были заметны две параллельные узкие щели, идущие на расстоянии полутора метров друг от друга.

— Это крылья, — ответил Мельников на вопрос жены. — Сейчас они убраны внутрь. Когда мы достигнем Венеры и погрузимся в её атмосферу, крылья будут выдвинуты и корабль превратится в реактивный самолёт. Кстати, каждое крыло имеет пятьдесят метров ширины, в той части, которая примыкает к корме. У носа они сливаются с корпусом корабля. Получаются два огромных треугольника. Если смотреть на корабль сверху, в то время, когда его крылья раскрыты, то он имеет очень странный вид. Представь себе равносторонний треугольник, высота которого равна ста метрам, а основание — ста тридцати. Позади этого треугольника хвост длиной в пятьдесят и толщиной в тридцать метров. Это корма корабля, его движущая часть. Представляешь?