Лекарство - Родион Александрович Вишняков

Хартманн налил себе второй бокал сам и выпил его, не дожидаясь Тиля. – И ничего там нет. Поэтому мне все равно, кто там: русские, китайцы или янки. Никого там нет.

– Как это нет?

– Ну, вернее, космос есть, и станция вертится над нашими несчастными головами. Но она пустая. Уже давно.

– Но ведь сигнал от нее продолжает приходить.

– А ты видел того, кто посылает этот сигнал? Когда в последний раз космонавты выходили на видеосвязь? Как только всем резко стало не до покорения этого дурацкого космоса, все спустились с небес на грешную землю. А те, что в космосе, так на той станции и померли. От удушья или с голодухи – не имеет значения. Им же все поставляли челноки. Одного кислорода для функционирования станции и экипажа из шести человек на пятьсот дней нужно порядка шестидесяти тонн. Сколько дней ты можешь прожить без еды? Конечно, больше, чем без кислорода. Но все же не несколько лет. А сигнал этот, который кто-то еще слушает, аппаратура станции сама подает. И будет подавать, пока не сломается компьютер или пока сама МКС не сгорит в атмосфере ко всем чертям.

– А как же регенерационные системы жизнеобеспечения? На МКС перед самым началом Катастрофы было доставлено оборудование для системы генерирования кислорода, системы регенерации воды и еще нескольких инновационных приспособлений, делающих жизнь на станции практически автономной! В интернете писали, что на МКС при возведении оранжереи появится достаточный запас кислорода, производимого растениями!

– Я не видел ни одной статьи о том, чтобы в условиях невесомости выращивали деревья. Зато прекрасно помню, что за сутки в состоянии покоя человек расходует, в среднем, триста шестьдесят литров кислорода. А при работе – до восьмиста. Среднее дерево же за сутки выделяет около ста восьмидесяти литров. Собственно, несложно подсчитать, сколько нужно деревьев, даже если американцы с русскими там передерутся и в живых останется только один космонавт.

– Эти статьи я видел. И знаешь, кто их заказывает? Официальные власти, которым ни в коем случае нельзя допускать утечку здоровых людей с закрывающихся предприятий!

– Не неси либеральную чушь! Никто уже никуда не бежит. Почти все остались возле АЭС или гидроэлектростанций. Другие места почти обезлюдели. Не верю я в эту МКС, парень. Хоть убей.

– Но старт-то был!

– Был. Ну и что? Может, в той ракете сидели такие же упоротые бараны, как ты, которые наслушались сказок и поверили во всю эту романтику спасения! Ну, стартовали они с Земли каким-то образом. А потом что? Что о них известно, кроме того последнего сообщения, что они достигли МКС? Ничего! Может быть, они до сих пор там крутятся вокруг этой станции – мертвые. Или вместе с ней, пристыкованные, но тоже далеко не живые! Почему вы так уверены, что их взяли на борт?

– Потому, что человек должен хоть во что-то верить! ИНАЧЕ ВСЕ ЗРЯ! – прокричал Тиль, впервые с момента разговора прямо посмотрев на Эриха. А потом испуганно вжал голову в плечи и заозирался по сторонам, словно стесняясь своего поступка или опасаясь, что кто-то еще его услышит.

Какое-то время Хартманн исподлобья смотрел на парня.

– Должен, – наконец кивнул он. – И я очень рад, мальчик, что у тебя все еще есть вера и надежда.

– А у вас ее нет?

– Нет. Свой лимит на ожидание чудес я уже давно потратил. Теперь я ни во что не верю. Но ты продолжай. Это поможет.

– Пожалуй, я пойду. – Тиль с тревогой посмотрел на захмелевшего Эриха, казавшегося уставшим, вымотанным больше обычного и несущего какой-то псевдофилософский бред.

– Иди, – вяло кивнул он парню. – Если что понадобится, ты знаешь, где меня можно найти.

Молодой человек вышел. Дверь закрылась. Удаляющийся звук шагов затих в конце коридора. Эрих продолжал смотреть на закрывшуюся дверь складского помещения.

К черту все! Он уйдет к Южному полюсу. Здесь ему делать нечего. А этот Тиль, как не крути, прав. У русских выжить шансов больше. Там холодно. В конечном итоге, Хартманн ничего не теряет. Он либо дойдет до базы и проживет остаток дней в покое и под надежной защитой, либо умрет по дороге. Но умрет он, по-любому, и здесь. Как только АЭС выработает свой срок эксплуатации, она больше не сможет давать энергию и стерилизовать воду. И, соответственно, все живущие в окрестности будут вынуждены перебираться на ГЭС. А кому нужна лишняя толпа людей? Кто пустит к себе лишние рты просто так? Нет. Специалистов возьмут с радостью. Особенно хороших и здоровых. Но его-то уж точно никто не станет ждать с распростертыми объятиями. Вот и получается, что выход у него только один.

Эрих достал из кармана брюк телефон и посмотрел на экран. Сейчас может прийти Шварценберг. Видеть его довольную физиономию сейчас хотелось меньше всего. Хартманн проковылял к двери и закрыл ее ключ. До завтрашнего утра он никого не хочет больше видеть. Ни одной души!

Он кинул связку ключей в карман штанов и повернулся, намереваясь идти в сторону своего уголка. Сделал первые несколько шагов… и затуманенный алкоголем мозжечок не справился с регуляцией координации тела в пространстве. Эриха повело в сторону. Ноги предательски заплелись, и Хартманн рухнул на бок. Раздался ужасный, громкий хруст, отпечатавшийся в мозгу. Резкая боль в области тазобедренного сустава заставила Эриха громко вскрикнуть. Он схватился руками за больное место, пытаясь подтянуть ногу как можно ближе к себе, чтобы облегчить боль. Но ее новый удар выбил из Хартманна крупный, липкий пот и новый крик боли.

Эрих откинулся на спину. Потребовалось какое-то время, чтобы хоть чуть-чуть отдышаться, унять трясущиеся руки и бешено бьющееся сердце. Боль немного успокоилась. Совсем чуть-чуть. Хартманн аккуратно приподнялся на локтях и посмотрел на свои ноги. Одна из них была явно короче другой и неестественно вывернулась в сторону. Выглядит, как при вывихе сустава, но разве может простой вывих так сильно болеть?

Он попытался сесть. Новый приступ боли заставил его вернуться в горизонтальное положение и стиснуть зубы. У него же есть в кармане телефон. Надо найти в записной книжке номер Тиля и позвонить ему. Пусть выбьет эту чертову дверь вместе замком! Ему уже все равно! А если у него не окажется номера этого сопляка, в сохраненных файлах есть график операторов. До кого-нибудь он точно дозвонится.

Кривясь от боли, Эрих с трудом достал сотовый телефон вместе с попавшимися по дороге ключами. И тихо охнул, опустившись на пол и вновь чувствуя спиной холодную и мокрую от пота футболку. Сенсорный экран представлял собой ярко-зеленый прямоугольник с рисунком переплетающихся