Спасения нет - Гамильтон Питер Ф.

— Хочешь сказать, неаны не так дружественно настроены, как пытаются показать? — спросило Кенельм.

— Держатся они как этакие мистические гуру, — отрезал Ован. — А что ими движет на самом деле, как знать. Святая Кандара всегда их подозревала.

— Ты не сравнивай совсем разные ситуации, — возразила Ирелла. — Святая Кандара была подозрительна по натуре. А эти неаны явились не из того кластера, что земные металюди. Эти не знали о нашем существовании, потому и относятся к нам с подозрением и даже с боязнью.

— С чего бы? — удивился Ован. — Чем мы так плохи?

— Они шокированы нашей экспансией. Их можно понять. Если не остановить волну, со временем во всей галактике будут доминировать земные формы жизни.

Ован застучал пальцами по столу.

— Я просто говорю, что больно удобно для них выходит.

— Учтем, — сказало Кенельм. — Ирелла, насколько реально мы можем рассчитывать на нейровирус?

— Деллиан прав, — ответила она. — Не стоит на него рассчитывать. Чтобы использовать его при штурме, кому–то из метаваянцев пришлось бы установить интерфейс с нейронной структурой ковчега. И тогда вопрос Ована следует задать с точностью до наоборот. Можем ли мы им доверять? Я бы сказала, да, учитывая, что сделала для нас святая Джессика. В крайности неаны всегда нам помогали. А сейчас у нас чрезвычайное положение.

— Лично я предпочитаю термин «критический момент», — поправило Кенельм. — Чрезвычайное положение предполагает, что мы к нему не готовились. А мы в полной мере подготовлены.

— Да, капитан.

— Если один из неан согласится помочь нам с нейровирусом, я предлагаю свой взвод для доставки его на борт, — вмешался Деллиан. И сделал вид, что не замечает ревнивых взглядов других взводных.

Кенельм нисколько не удивилось.

— Хорошо. Деллиан, внеси в список боевых задач своего взвода доставку метаваянца туда, куда он укажет. Ирелла, это на тебе. Если они и дальше продолжат отказываться помогать, их придется изолировать до окончания штурма.

— Да, капитан.

— Тогда у меня все. Да улыбнутся нам Святые, чтобы для нас настал наконец день встречи.

Лондон

июня 2204 года

Пришлось еще раз поспорить с Криной, на сей раз по поводу выхода на балкон пентахуса, но в конце концов телохранительница дала разрешение при условии, что будут подняты карбоновые ширмы. К тому времени Гвендолин уже отказалась от спора — просто устала, говорила она себе. А может, дело было в раздражающе снисходительной улыбочке Горацио, которая становилась все заметнее по ходу пререканий.

Так что за перилами балкона подняли антиснайперские шторы, и они вышли в прохладное утро полюбоваться размытой щитом зарей за уродливой гринвичской башней «Связи». Сколько было шума, а ширмы из тончайшего карбона оказались совсем незаметными. Но крепкими. Такие могли устоять перед килограммовым гарпуном, выпущенным из рельсовой пушки, и перед мазерным карабином средней мощности. Хотя, если бы кто–то так решительно старался ее убить, так или иначе нашел бы способ.

Они с Горацио провели ночь вместе, хотя без той самозабвенной страсти, о которой она мечтала в надежде отогнать страх. Сначала Гвендолин прокрутила новости с Кайли и поразилась ужасающему действию боеголовок. Они цеплялись друг за друга, из–под пледа глядя на расцветающие почти без промежутка множественные взрывы, стиравшие самую память о человеческом присутствии на астероиде, а потом расколовшие и само небесное тело. Все было так чудовищно и так быстро, что ее уверенность сильно пошатнулась. Внутренняя уверенность, что, каким бы грозным ни было нашествие, люди с ним совладают, — старинный дух лондонского блица в ее ДНК — растворилась в первобытном пламени мощного излучения.

— Мы проиграем, — безнадежно сказала она.

Даже оптимистическое веселье Горацио мгновенно испарилось в этом адском пламени.

— Что им нужно? — оторопело спросил он. — Эти снаряды могут снести полконтинента.

— Им нужны мы. Хотят взять нас в свое паломничество к Богу у Конца Времен. Кто не пойдет с ними, тот умрет.

— Весьма экстремистская религия.

— Думаю, чем дольше она существует, тем крепче захватывает породившую ее культуру.

— Я думал, против религии помогает образование. А такое продвинутое общество, как у оликсов, не может существовать без всеобщего образования.

— Не обманывай себя, — напомнила она. — У нас еще хватает плоскоземельцев и тому подобных психов. К тому же культуру оликсов вряд ли стоит уравнивать с нашей. Они и от тел–то природных отказались. — Она помолчала, обдумывая собственные слова и источник информации. — Во всяком случае, так они нам сказали, но это тоже могло быть враньем. Ясно, что мы ничего не знаем о них наверняка.

Они ждали, уютно пристроившись друг к другу, отсчитывая минуты, пока торпеды мчались к Янату.

— На что он, собственно, надеется? — спросил Горацио.

— Каллум? Точно не знаю.

Гвендолин, воспользовавшись семейным допуском, вывела стрим Обороны Альфа на большой экран. А для себя добавила на контактные линзы еще и технические данные.

Маленькая станция, занимавшаяся на астероиде ремонтом и управлением, опустела. Каллум с Фан Юном эвакуировались, портальную дверь на Квек закрыли, оставив только канал для передачи важнейших данных, а прямой контроль над шестью МГД-камерами принял Ген 8 Тьюринг Обороны Альфа. Когда торпеды, приблизившись на восемьдесят тысяч километров, достигли скорости двенадцать тысяч километров в секунду, Ген 8 отключил индукционные катушки, сосавшие энергию из потоков плазмы. Освобожденные потоки на глазах набрали мощь, протянулись на четыре тысячи километров, и температура их подскочила, на двести процентов превзойдя лимит безопасности камер. Торпеды выпустили по Янату восемь боеголовок с ускорением двести пятьдесят В первые несколько миллисекунд те отклонились от прямого курса торпеды, рассыпались, но тут же выстроились в линию, с восьми сторон указывающую на далекий астероид. А там, впереди, нестерпимо ярко пылала плазма.

На миг Янат представился раскаленной шестиконечной звездой, лучи которой расходились быстрее любой взрывной волны. Затем Ген 8 Тьюринг принялся качать энергию из земной сети прямо в концевые магнитные кольца в разинутых глотках МГД-камер, с рассчитанной точностью манипулируя направлением выброса. Гигантское магнитное поле заколебалось, разворачивая плазменные потоки. Изменения, микроскопические в горловине, нарастали с расстоянием, и концы протуберанцев раскачивались по широкой дуге.

Янат преобразился из колючего звездного ежика в сплошной шар солнечного сияния. Первая боеголовка ударилась в миллионноградусную фотосферу на скорости более пятнадцати тысяч в секунду. Пятнадцать пикосекунд гравитационное искажение отклоняло колоссальную кинетическую энергию столкновения, потом рухнуло под напором. Семейство из восьми боеголовок испарилось мгновенно. Слабый след излучения ушел дальше к Янату, а разрозненные атомы хлынули обратно в виде малозаметного ионного гейзера.

Сама торпеда, более объемная и массивная, продержалась в плазме целых семь миллисекунд. Как только опасность миновала, Ген 8 Тьюринг прервал питание магнитных катушек, и плазменные выбросы снова стянулись в гигантские узкие копья. Расширяющаяся оболочка из элементарных частиц унеслась в пространство и растворилась в его жестком излучении.

— Да! — торжествующе выкрикнула Гвендолин.

Она не запомнила, как это вышло, но сейчас отплясывала на кровати, воинственно выбрасывая кулаки в подражание фонтанам плазмы. Каллум, бля, справился!

И тут она поморщилась. Технический канал принес дурные вести. Аварийно отключилась одна из МГД-камер, две другие из–за повреждения компонентов вынуждены были сократить перекачку плазмы.

— Что ж, сколько–то энергии с Яната все–таки идет. Если остальные сохранят хотя бы такой же процент, нам хватит с избытком.

Восторги остыли, она упала на кровать, подпрыгнув на упругом матрасе.