Джек Вэнс - Тшай планета приключений.

Снова взобравшись в седла, четверо часчей стали объезжать останец, осматривая обрывистые склоны. Траз бежал вдоль края площадки, следя за ними.

Часчи-разведчики скоро присоединились к основной группе, разразившейся приглушенным рокочущим ворчанием. У Рейта возникло впечатление, что их не слишком привлекала перспектива рискованного скалолазания. Часчи разбили лагерь, привязали скакунов, вложили в бледные пасти животных какие-то темные липкие комья, развели три костра и стали варить такие же комья для себя. Наконец, присев на корточки и пригнувшись, как огромные жабы, бандиты принялись безрадостно поглощать содержимое котелков. Солнце поблекло в западной дымке и скрылось, степь погрузилась в темно-коричневую мглу. Аначо отошел от парома и взглянул с обрыва на зеленых часчей. «Малые занты, — объявил он. — От великих зантов и других орд их отличают удлиненные височные шипы — смотри, их заметно даже отсюда. Несущественное племя».

«В сложившейся ситуации они выглядят достаточно существенно», — возразил Рейт.

Траз неожиданно встрепенулся и протянул руку вниз. В расщелине между вертикально уплощенными ребрами основания утеса застыла высокая тень: «Фунг!»

Рейт достал сканоскоп — действительно, под останцем стоял фунг. Откуда он взялся, трудно было сказать.

Фунг — трехметрового роста, в мягкой черной широкополой шляпе и черном плаще — выглядел гигантским кузнечиком в судейском облачении.

Рейт наблюдал за медленными движениями хитиновых пластинок-усиков, жующих воздух над ввалившимся подбородком. Фунг созерцал зеленых часчей с философским безразличием, хотя те сгорбились над горшками меньше, чем в десяти метрах от него.

«Юродивая тварь! — шептал Траз, блестя глазами. — Подожди, сейчас он начнет выкидывать фортеля!»

Фунг дотянулся до земли сухими длинными руками, поднял небольшой тяжелый валун и рывком подбросил его очень высоко в воздух. Камень свалился точно на спину пригнувшемуся к котелку ящеру.

Зеленые часчи вскочили, свирепо воззрившись на вершину утеса. Фунг стоял неподвижно — тень среди теней. Пришибленный часч лежал лицом в пыли, совершая конвульсивные плавающие движения руками и ногами.

Фунг украдкой подобрал другой увесистый булыжник и снова высоко подкинул его — но на сей раз его движение не осталось незамеченным. С яростным визгом часчи схватились за мечи и бросились в атаку. Фунг величаво шагнул в сторону, после чего, развевая плащом в хаотическом вихре прыжков и поворотов, выхватил огромный меч из руки ближайшего часча и принялся рубить и колоть — пританцовывая, стремительно кружась, вращая и размахивая мечом, как спичкой, во всех направлениях, бесцельно, как попало. Часчи рассыпались кто куда. Трое или четверо упали, подкошенные. Фунг скакал с места на место, кромсая и рассекая все вокруг — воздух, пламя костров, зеленых часчей — как вышедшая из повиновения заводная игрушка.

Пригибаясь к земле и увертываясь короткими зигзагообразными перебежками, часчи снова окружили фунга, стали наскакивать, колоть, подсекать. Фунг внезапно отбросил меч, как ужаленный — и был мгновенно изрублен на куски. Кувыркаясь в воздухе, отделенная от туловища голова упала, все еще в мягкой черной шляпе, в трех метрах от костра. Рейт рассмотрел ее в сканоскоп. По-видимому, голова сохраняла сознание и невозмутимо созерцала огонь — челюстные пальпы медленно шевелились.

«Голова живет несколько дней, пока не высохнет, — хрипло сказал Траз. — Понемногу замрет, отвердеет».

Не обращая внимания на останки фунга, выжившие зеленые часчи тут же навьючили пожитки, оседлали скакунов и через пять минут скрылись в темноте. Голова фунга одиноко предавалась размышлениям в отсветах пламени.

Какое-то время Рейт и его спутники провели, сидя на корточках у обрыва и глядя в ночную степь. Траз и Аначо опять спорили о природе фунгов. Траз утверждал, что фунги появляются на свет в результате неестественного совокупления пнумекинов с трупами пнуме: «Семя развивается и растет в гниющей плоти, как древесный червь в трухлявом пне. В конце концов кожа рвется, и из трупа вылезает молодой фунг, похожий на лысого ночегонча».

«Вздор, детский лепет! — с безмятежным снисхождением отвечал Аначо. — Несомненно, они размножаются так же, как пнуме — процесс сам по себе поразительный, если верить тому, что я слышал».

Траз, заносчивостью не уступавший дирдирмену, холодно возражал: «Ты говоришь с такой уверенностью, будто сам участвовал в процессе. Приходилось ли тебе видеть двоих фунгов вместе или фунга, охраняющего детеныша?» Траз презрительно выпятил губу: «Нет! Они живут порознь, отшельниками — безумие не позволяет им плодиться!»

Аначо покачал пальцем нравоучительно поднятой руки: «Пнуме тоже почти никогда не встречаются группами, их и поодиночке-то редко увидишь. Тем не менее, они преуспевают, размножаясь своим достопримечательным способом. Поспешные обобщения рискованны. На самом деле мы практически ничего не знаем ни о фунгах, ни о пнуме, хотя давно уже заселили их планету».

Достаточно рассудительный, чтобы признать убедительность логики Аначо, Траз был слишком горд, чтобы отказаться от своей точки зрения, и ограничился нечленораздельным ворчанием. Аначо, в свою очередь, не показывал, что придает какое-то значение достигнутому кратковременному преимуществу. Рейт подумал, что со временем эти двое, может быть, даже научатся ладить друг с другом.

Утром Аначо снова возился с двигателем, пока остальные ждали, стуча зубами — с севера налетали порывы ледяного ветра. Траз угрюмо предсказал дождь. Небо стало постепенно затягиваться сплошной пеленой, с вершин северных холмов пополз туман.

Наконец уставший дирдирмен с отвращением бросил инструменты: «Я сделал все, что мог. Можно лететь, но контакты снова перегорят, и довольно скоро».

«Сколько, по-твоему, они продержатся? — спросил Рейт, замечая, что Йилин-Йилан повернулась к ним и прислушивается. — Дотянем до Катта?»

Аначо прихлопнул ладонями, быстро перебирая пальцами — забыв, что дирдирская жестикуляция непостижима для его спутников: «До Катта, по запланированному маршруту? Не выйдет. Двигатель разваливается на глазах».

Йилин-Йилан опустила глаза и отвернулась, ломая руки.

«Повернув на юг, мы могли бы долететь до Коада на проливе Дван-Жер, — продолжал Аначо, — а оттуда переплыть Драшад на корабле. Такой путь значительно дольше, но в конце концов позволит добраться до Катта».

«Как видно, у нас нет выбора», — сказал Рейт.

2

Некоторое время они летели на юг вдоль широкой реки Набиги над самой водой — в этом режиме пневмореактивные подъемники аэропарома подвергались наименьшей нагрузке. Набига плавной дугой повернула к западу, отделяя Мертвую степь от Аманской. Продолжая путь на юг, паром летел над негостеприимной страной сумрачных лесов, трясин и болотистых лугов. Уже через день под ними снова расстилалась степь. Вскоре они заметили далекий караван — вереницу фургонов на высоких колесах, громоздких домов на подводах. В другой раз им повстречался отряд кочевников с красными оперенными амулетами на плечах. Кочевники бешено скакали по степи наперерез и долго не прекращали погоню, но мало-помалу отстали.