Александр Фролов - Хроника глобального бреда

Есть единственный и надежный способ избежать будущего фашизма: прекратить деятельность любых политических партий всюду и навсегда! Пора вернуться к единственно возможной и верной — имперской форме государственного правления с тем, чтобы посредством процесса глобализации перейти к постепенному созданию общечеловеческого государства: Империи жителей Земли. И не имеет значения, кто будет править локальными империями; пусть монархами будут цезари или президенты, но и те, и другие защитят мир от главного — угрозы партийного фашизма. Чем раньше люди это поймут, тем лучше; не стоит только слушать мнений демократических словоблудов и крикунов.

Другое дело, что это должны быть просвещенные империи с просвещенными правителями, понимающими порочность любых позывов к угнетению народов. Для «непонятливых» рецепт лекарства против отравляющего действия тоталитарных устремлений прост: всеобъемлющая и повсеместная свобода прессы; говоря шире, средства массовой информации должны заместить парламент («говорильню» по-французски) в его дискуссионных и контрольных функциях. Можно закрыть глаза на недостаточное присутствие других прав и свобод гражданина империи, но он всегда должен иметь неограниченное право высказывать свое мнение. Мошенники от демократии ратуют за свободу прессы и ее же боятся как огня, потому что она открывает любую ложь, в том числе и ложь партийно-парламентского демократизма.

Демократическое правление отличается чрезвычайно выраженными слабостью, безответственностью и вседозволенностью; оно позволяет процветать аферистическому капиталу, возлагая при этом огромнейшие непроизводительные затраты на плечи простых налогоплательщиков. А ведь ничто не мешает существовать и развиваться нормальному, вменяемому капитализму в имперском государстве!.. Ущербность старого монархического строя заключалась лишь в наследственной или преемственной передаче власти (рано или поздно пожизненным главой государства становился глупец), но достаточно ввести в действие принцип обязательной выборности самодержца народом, и уже одно это способно преобразить имперское правление!

Партийный парламентаризм служит тотальному рабству погрязших в удовольствиях людей, прикрытому звонкими лозунгами о свободе и процветании, и не имеет дальнейшего пути развития. Это болотная трясина, тупик человечества!.. Пандемократизм неизбежно ведет и приводит к тоталитаризму всегда и везде и не может являться идеальной и окончательной формой всемирно признанной власти. Еще Уинстон Черчилль говорил о том, что демократический строй отвратителен, но лучшего историей не придумано.

Так надо придумать… нельзя не придумать! Недопустимо старые болезни тащить в новое общество — пусть они останутся в прошлом.

— Лешка прав, — думал Орлов. — Вооруженный народ, а не парламент должен стать противовесом единовластию: он всегда поддержит хорошего правителя и удержит от произвола плохого. Следует не сталкивать в искусственном противоборстве исполнительную и законодательную ветви власти, тянущие ее «одеяло» каждая на себя, а открыть широкую дорогу естественному единению и плодотворному сотрудничеству правителя и народа. Бесполезного для современной эпохи «балласта», каким являлось дворянское сословие — атрибут классического монархизма, все равно уже не существует, и в «демократической» России скорее бюрократическая партия «Единая Россия», не к ночи будь помянута, больше всего напоминала захребетное дворянство, как и любая правящая партия.

Император — не обязательно абсолютный и наследственный монарх. Это всего лишь повелитель, исполняющий волю народа (от латинского «импераро» — повелеваю); можно называть его хоть консулом, хоть тираном, хоть опять президентом — суть от этого не изменится. Главное заключается в системе государственного устройства.

В предкатастрофной России глава государства вполне уже мог выступить в роли просвещенного самодержца. Не хватало лишь двух шагов на пути возрождения здоровой полноценной империи: упразднения парламентов всех уровней и разрешения свободного приобретения и ношения огнестрельного оружия гражданами (исключая, конечно, неграждан РФ, а также психически нездоровых и ранее судимых). Похожие идеи высказывал в прошлом умный публицист Михаил Веллер.

Уж не знаю, решился ли бы наш президент на означенные шаги? Вряд ли, но теперь это и не имеет значения; гораздо важнее, в какой форме будет возрождаться нынешнее государство. И способно ли оно вообще возродиться после такой ужасной катастрофы?

Очень трудные вопросы!.. Нужно ждать, пока все прояснится.

Александр чувствовал, как в последние десятилетия весь мир исстонался в поисках новой общечеловеческой идеологии. Ведь понимали, что демократия ущербна! — критики ее было предостаточно, но ничего нового открыть не могли. Ну почему же так?.. Да просто потому, что в сытом и безмятежном обществе не рождаются гиганты мудрости, а среди мыслителей прошлого не видели авторитета.

Большие ученые, как известно, отличаются непомерной амбициозностью, особенно если успели «застолбить» какую-нибудь более-менее значимую идейку; вот и копошились они до последнего дня прежнего мира в подобных идейках, уплетая попутно свой хлеб с толстым слоем масла, полученный в награду за мнимые достижения. И не замечали Главной Идеи — той идеи, которая уже была обозначена, только не ими, самовлюбленными ремесленниками от науки, а настоящим и великим ученым Фридрихом Ницше. Идеи Сверхчеловека будущего, а именно — Человека свободной созидающей воли.

Орлов осознал необходимость разработки этой идеи еще до катастрофы, но даже теперь не спешил с ее осмыслением: нужно было дождаться полной реализации трагического бедствия и пришествия вслед за ним новой житейской реальности, но только тогда, когда она заявит себя во всех основных чертах. Торопливость могла привести к таким ложным посылам, в которых легко заблудиться и утерять ненароком зерно здравого смысла.

— Ничего, ничего! — подбадривал он себя. — Придет наше время, во всем разберемся! Не проглядеть бы только того, что нужно.

Александр понимал, что его мысли имеют характер полного святотатства: как можно покушаться на парламентскую демократию, зарекомендовавшую себя с самых лучших, казалось бы, сторон? Он же не был слепым и видел, что демократия действительно очень хороша!.. Но видел в ней и еще один скрытый, совершенно особенный фундаментальный изъян: являясь реальным выражением принципа всеобщего равенства, парламентский демократический строй всегда и везде выводит к «рычагам» государственного, а затем и мирового правления представителей одной и той же известной всем нации, оказывающейся «равнее» других. Естественной реакцией на несправедливость такого положения и становится стихийное возникновение нацистских, а далее фашистских настроений среди коренных народов самых разных стран.