Василий Головачёв - Искатель. 1997. Выпуск №6

— Они меня купили, — после недолгого молчания мрачно ответил Василий, имея в виду, очевидно, Первухина и Ельшина, передразнил кого-то из них: — «Это не наказание и не месть, капитан, это восстановление справедливости…» В общем, ты был прав.

— Хорошо, что ты это понял.

— Поздно понял.

— Лучше поздно, чем никогда. Сейчас тебя выпустят, довезут до аэропорта и посадят в самолет. Понял?

Пауза.

— Понял.

— Го-ёдзин. Понял?

Еще пауза.

— А ты как?

— Я тут задержусь на некоторое время. Встретимся в Москве.

— Может, я тебя подожду?

— Выполняй. — Матвей отошел от стола, сел в одно из кожаных кресел у стены, глянул на следившего за ним Шароева. — Посидим немного. Как только Балуев выедет за пределы Грозного и я услышу его голос, мы продолжим переговоры.

— А что это вы ему сказали по-японски?

— Ничего особенного, намекнул об осторожности. Вопрос у меня один: зачем я понадобился Союзу Трех? Точнее, зачем вы использовали для моего вызова столь экзотический способ?

— Какая разница? В конце концов расчет наш оправдался, вы здесь, остальное не важно. Вы знакомы с господином Рыковым?

— Так это по его заказу вы работали? — удивился Матвей.

Густые брови Шароева сдвинулись, ноздри раздулись, придав лицу грозно-хищное выражение. Координатор Союза Неизвестных Чечни не терпел ничьего диктата и не любил намеков, что от кого-то зависит.

— Рыков просто позвонил нам незадолго до вашего появления и предупредил об опасности. Видимо, вы его чем-то сильно огорчили, если он готов организовать вашу «волну выключения».

— Пока ничем. — Матвей снова подумал об ускорении событий, прожитых им в прошлом временном отрезке длиной в два года. — Но я его еще огорчу.

— Вы такой оптимист? Вы действительно верите, что спокойно уйдете отсюда когда захотите?

Матвей выдержал очередной волчий высверк глаз Шароева, ответил ему «щелчком по паутине» — чувствительным выпадом пси-поля, адекватным отрезвляющему щелчку пальцем по лбу. Координатор Союза Трех вздрогнул, стиснул руки в кулаки, но принять крутые меры до появления того, кого ждал, не решился. Сказал, сдерживаясь:

— Да, вы, безусловно, сильный человек, Соболев, тут мы прокололись. Но ведь я не один, нас трое. И придет еще четвертый… — Он замолчал, с трудом останавливая язык. — А как случилось, что вы до сих пор не Посвящены?

— Долго объяснять. Дайте, пожалуйста, связь с вашими тюремщиками, они, наверно, уже на пути к аэропорту.

Шароев щелкнул селектором, отрывисто произнес фразу на чеченском языке, выслушал такую же трескучую тарабарщину в ответ, выключил аппарат.

— Они еще на окраине Грозного, в аэропорту будут через полчаса, оттуда сообщат. Кофе хотите?

Матвей подумал.

— Пожалуй, выпью чашечку.

— Хамид хаважи, — сказал Шароев, нажимая и отпуская клавишу селектора. Встал из-за стола, подошел к двери и повернул ключ, сел на место. Через минуту в кабинет вошел давешний противник Соболева, лысый чеченец, мрачный и бледный, взглядом смахивающий на президента.

— Знакомьтесь, — дернул уголком губ Шароев. — Салман Борз, министр безопасности Ичкерии. Матвей Соболев, ганфайтер российской военной контрразведки.

— Мы уже познакомились, — угрюмо бросил Борз, обернулся в сторону оставшейся открытой двери. — Заходи, Солтан.

В кабинет вошел крупнотелый чеченец, чернобородый, но седовласый, одетый в черкеску с газырями, сапоги, с кинжалом на поясе. Кроме того, он был вооружен и огнестрельным оружием, спрятанным под одеждой, однако Матвей не стал говорить об этом.

— Министр иностранных дел Махмуд Солтанов, — проговорил Шароев. — Прошу любить и жаловать, как говорится.

— Союз Трех Неизвестных в полном составе, — невозмутимо отозвался Матвей. — Что ж, знакомство не из самых приятных, да еще и вынужденное к тому же, но ведь выбирать не приходится.

Кардиналы Союза Трех переглянулись, одновременно посмотрели на гостя, и тот почувствовал тяжкий удар по психике, едва не отключивший сознание. Но, во-первых, Матвей ждал нападения и был готов к нему, во-вторых, умел мгновенно переходить на другие частоты психического состояния и продолжал контролировать свое поведение. Однако в то же время он понимал, что сопротивляться эгрегору чеченского Союза без поддержки долго не сможет. Пора было вызывать на помощь Горшина.

Но кардиналы дали ему передышку, пораженные реакцией объекта воздействия, и атаку не повторили. Это дало возможность Соболеву перестроить энергопотоки организма и отдохнуть.

— Присаживайтесь, господа министры, поговорим. Итак, вопрос один: зачем я вам понадобился?

Министры сели в кресла по обеим сторонам стола и стали разглядывать Соболева как диковинного зверя. Матвей стер с лица краску, разгладил морщины, и теперь перед кардиналами сидел не старик, а гибкий и сильный молодой человек с непробиваемо-спокойным лицом, в глазах которого сквозила легкая ирония и задумчивость.

— Вы понадобились не нам, — проговорил Шароев, внезапно приходя в хорошее настроение, взмахом руки отослал секретаря, принесшего поднос с чашками кофе. — Но, с другой стороны, нам тоже хотелось бы выяснить, почему в вас столь сильно заинтересован один наш общий друг, что он готов даже посетить нашу грешную обитель.

Звякнул селектор. Шароев включил связь, и в кабинете раздался голос Балуева:

— Соболев, я в аэропорту. Ты уверен, что моя помощь не понадобится? Может, мне все-таки остаться?

— Лети, — сказал Матвей. — Иншалла…

Шароев выключил селектор, выражение глаз его изменилось, в них появилась угроза и сила, но сила иного плана и другого уровня. И Матвей наконец понял, в чем состоит их с Тарасом упущение: его здесь ждали не только кардиналы Союза Трех, но и кто-то рангом повыше. Иерарх!

— Совершенно верно, идущий, — изменившимся рокочущим голосом сказал Шароев. — Ты хорошо оцениваешь ситуацию. Перед тобой пентарх Удди.

Матвей шевельнулся.

— Сидеть! — вскочил Солтанов, доставая из-под кафтана пистолет, в котором Матвей без удивления узнал гипногенератор «удав».

— Не психуй, Махмуд, — повернул голову к министру иностранных дел президент; впрочем, он уже не был только президентом, он стал авешей пентарха. — Соболев никуда не денется и ничего не сможет сделать, даже если владеет сферами света. Или вы, — Шароев повернулся к Матвею, — предпочитаете воевать?

— Я готов выслушать вас, — хладнокровно ответил Матвей, подумав, что идти Путем Избегающего Опасности он еще не готов.