Фрэнк Герберт - Дракон в море

Гарсия, не торопясь, повернулся и заговорил, уткнувшись носом в подушку.

— Теперь в задницу, старик. Только не вымещай свою злость, когда будешь работать медсестрой.

Рэмси подошел к аптечному шкафчику, достал оттуда шприц и сделал укол. После этого он положил использованный шприц в коробку.

— Молодец, очень нежно, — поблагодарил Гарсия.

Рэмси подошел к койке.

— О какой ауре превосходства ты говорил?

Перевернувшись на спину, Гарсия взглянул на него.

— Я не думаю, что ты плохо относишься ко мне или к Лесу, но, клянусь небесами, ты посвятил свою жизнь…

— Достаточно! — рявкнул Рэмси. — Ты говоришь о превосходстве! Каждый, имеющий что-то против тебя, оказывается, хочет продемонстрировать свое превосходство!

— Я не то имел в виду! — воззрился на него Гарсия. — У каждого из нас есть недостатки. И у нашего молодого энсина…

— Ты имел в виду не это, — произнес Рэмси.

— Да. Возможно, тебе просто хотелось стать своим в команде, несмотря на… — он замолчал.

— Несмотря на что?

— На твою основную работу.

— Может быть, именно из-за нее, — произнес Рэмси.

Гарсия задумался над его словами.

Я никогда об этом не думал. Но это многое объясняет. Вы, психологи, должно быть, изрядно одиноки. Ведь твои друзья — не коллеги по профессии, нет — они должны всегда настороженно относиться к тебе, чтобы не брякнуть лишнего и не дать тебе возможность заглянуть к ним в душу.

Рэмси засунул руки в карманы.

— С чего это ты взял, что психологи настолько одиноки?

— Наблюдал, как ты работаешь, доктор Рэмси.

— Ты никогда не видел, как я работаю, — Рэмси вздохнул и, подвинув табурет к койке, сел на него. — Давай поговорим серьезно.

Гарсия поднялся на локте.

— Послушай, старина, я на самом деле…

— Ты раскрываешь свои секреты, — сказал Рэмси.

Гарсия побледнел.

— Что… ты… имеешь… в виду?

— Ты действуешь как человек перед лицом опасности более страшной, чем смерть. Ты готов принести себя в жертву, чтобы искупить грехи, — Рэмси замолчал, внимательно глядя на Гарсию.

— Дальше?

— Раньше я никогда не фокусировал на этом внимание, Джо. Ты никак не связан со смертью лейтенанта Службы безопасности?

Гарсия откинулся на подушку.

— Нет.

— И даже косвенно?

— Я ничего не знал о нем до тех пор, пока его там не нашли!

Рэмси кивнул, но тут же в его голову пришла мысль: «Стоп!! Это не прямой ответ. Ловкое увиливание, выглядящее как ответ».

— Ты предпочитаешь прямо не лгать?

С искаженным лицом Гарсия уставился в потолок.

— Ну хорошо, Джо, давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Не пойти ли тебе отсюда и поговорить самому с собой?

— Я не могу оставить такого прекрасного собеседника. Скажи мне, Джо, не как психологу, который видит сквозь стену твоей слабой защиты…

— Слушай, парень, — Гарсия поднял голову и посмотрел прямо на Рэмси. — Ты пришел мне на помощь, когда я застрял в личинке. За такой отличный поступок бойскаута я мило поблагодарил тебя, когда мы вернулись, но…

— Ты поблагодарил меня?

— Извини, я забыл, что ты свалял дурака под сильной струей дезинфекционного душа, и твое переговорное устройство было выключено. Не важно.

Я чуть не сказал, что не было необходимости в таком великодушном поступке с твоей стороны. Если бы действительно возникла необходимость, я и сам бы прорезал выход в личинке. Так что мы…

— Чем, интересно?

— Что?

— Прежде чем надеть костюм и акваланг, ты вынул содержимое из карманов. Когда я готовился к выходу, твой нож лежал на полке для костюмов. Интересно, чем ты собирался вырезать себе отверстие, забияка?

Смуглое лицо Гарсии стало белее снега.

— Продолжай выступление, — произнес Рэмси.

— Вдруг оказалось, что твоя роль главнее, чем казалось на первый взгляд. Кто писал тебе сценарий?

— Просто ты никогда не видел, как я работаю, — сказал Рэмси. — А теперь я хочу задать тебе вопрос. Мне хотелось бы получить на него прямой и откровенный ответ. Хорошо?

— Так точно, — слабо улыбнулся Гарсия.

— Что в этой службе по-настоящему давит на подводника?

— Ничего на нас не давит, — ответил Гарсия. — Мы любим свою работу. В целом мире не найдется ничего, что может сравниться с подводными лодками. Мы играем в игру «схвати за хвост» с пантерой, как только выходим за пределы своего поля. Смотри: берешь…

— Я серьезно, Джо. Я ищу в тебе нечто, что заперто внутри, чему ты не позволяешь выйти. Думаю, я знаю, что это такое, но хотел бы услышать это от кого-то другого. От такого, как ты, кто знает людей и подводные лодки. Мне кажется, что раньше мы искали в неверном направлении.

— Так что же ты хочешь найти?

— Я не хочу, чтобы ты повторил мои слова. Просто скажи мне, что именно в этой службе по-настоящему жжет твою задницу. То, о чем вы не говорите даже между собой?

И снова Гарсия поднялся на локте. Лицо исказила гримаса боли от движения рукой, в которую недавно делали уколы.

— Хорошо, Джонни, мой мальчик, скажу. Ты достоин прямого ответа, хотя бы потому, что ты парень наблюдательный — насчет ножей, например… Ты видел, как мы уходили в море?

— Да.

— Прячась, тайком. Ты знаешь, так бывает всегда.

— Распоряжение Службы безопасности.

— К черту Безопасность. Неужели эти умные головы думают, что Восточный Альянс не в курсе местоположения наших баз?

Рэмси качнул головой.

— В принципе, у Службы безопасности может возникнуть уверенность, что Восточный Альянс знает, где находится НАША база. Конечно, если они получили наше послание.

— Они должны быть уверены и без нашего сообщения! Игра в «казаки-разбойники» — извечная головная боль этих ублюдков. Прикрытие с воздуха и морские патрули — вот почему волчьи стаи не встречают нас на подступах к нашим пяти базам…

— Пяти?

— Пяти базам, Джонни. О них известно любому подводнику. Знают командиры подводных лодок, следовательно, знают и другие. Речь здесь идет о выживании, и пусть Безопасность засунет свои секреты к себе в задницу.

— Извини, Джо, я не понимаю тебя.

— Джонни, скажем, ты остался единственным на борту, кто способен действовать. Все остальные так или иначе вышли из строя. Например, в отсеке реактора возник пожар. И теперь жизни всего экипажа зависят от того, знаешь ты или нет, что антирадиационный медицинский центр находится на противоположном конце Чарльстонского короткого тоннеля, что вход в него находится в дамбе на сто футов левее.

— Понимаю, о чем ты. Значит, есть пять баз.