Владимир Михайлов - …И всяческая суета

– Это было бы прекрасно, – вздохнула мама. – Но, к сожалению, совершенно нереально.

– Почему?

– Если даже Вадик восстановит человека, способного занимать такой пост, – в чем я сильно сомневаюсь…

– Почему? – повторила Сеня. – Не понимаю.

– Ну да, вы его знаете пока очень поверхностно… У него свои принципы: он хочет восстанавливать лишь высокопорядочных людей, никогда и ничем не запятнавших себя.

– Разве это плохой принцип?

– Да, но видите ли, для того чтобы пробиться в руководство, нужно обладать и… некоторыми другими качествами. Путь наверх ведет не по асфальту… Ну, вы сами понимаете.

– А я думаю, – возразила Сеня, – что это всего лишь обывательский предрассудок. Наши сегодняшние руководители опровергают его, разве не так?

– Конечно, – поспешила согласиться осторожная мама. – Но предрассудок существует, и Вадик, увы, ему привержен.

– Но разве ваша судьба, – сказала Сеня, – ваше счастье не стоят того, чтобы хоть однажды отклониться от принципа? Пока у вас не будет поддержки на самом верху – ничего не получится!

– Тут я с вами согласна, – сказала мама. – Но надо же найти такого человека! И чтобы он пришел к власти как можно скорее. А где взять такого?

– Зачем искать, – сказала Сеня. – Он есть.

– Есть? Такой, что сможет сразу прийти к власти?

– Весь народ поднимет его. Народ хочет порядка.

– И он решит нашу проблему?

– Он решит все проблемы!

– Кто же это? – спросила мама.

– Неужели не догадались?

– Постойте, постойте… Но ведь это не…

– Да, – сказала Сеня. – Именно он.

– Это невозможно. После всего, что мы узнали…

– А много ли мы узнали? И какая часть этого – правда? Говорят, что у нас любить умеют только мертвых. Нет. У нас умеют все валить на мертвых. В расчете именно на то, что они не воскреснут. Но если такой человек воскреснет – придется отделять правду от лжи. И вот тогда увидим…

– Вы знаете, – признала мама, – страшновато.

– А мне – нет, – сказала Сеня. – Ошибки все равно не повторятся… но разве не было правильных действий? Тогда у него не нашлось бы сейчас тех последователей и сторонников, какие есть.

– Да, – сказала мама, подумав. – Они действительно есть.

– Так почему бы вам не сказать об этом Вадиму?

– Я подумаю… Но ведь и вы можете. Вы не чужой ему человек…

И мама улыбнулась понимающе и прощающе, как свойственно людям в возрасте, когда речь заходит о грехах молодости, их или чужих – все равно.

– Да, и я. Но будет лучше, если вы меня поддержите. Поверьте, я принимаю ваши заботы очень близко к сердцу.

– Вадик вообще – хороший мальчик, – молвила мама. – Добрый. Немного ограничен, конечно, как все мужчины, но из них он – далеко не худший образец. А вы как думаете?

…Но тут разговор поворачивает в таком направлении, что нам становится просто неудобно нарушать дамский тет-а-тет. И мы спешим удалиться. Тем более что дела требуют нашего с вами присутствия в другом месте.

XVI

А именно – в том, куда приглашен был товарищ Землянин для разговора.

Привезли его вовсе не на Древнюю площадь, как ожидал он. А на проспект, в тот самый дом, где и поныне живут и тов. Строганов Б. Ф., и тов. Домкратьев И. Л., и многие другие, знакомые нам если не лично, то по недавним еще изображениям. Поэтому никаких пропусков Землянину выписывать не понадобилось, охрану он миновал в сопровождении привезшего его товарища, был вознесен на лифте и введен в квартиру, где семейство все еще отсутствовало по причине дачного сезона. Поэтому принимали В. Р. Землянина по-холостяцки.

– Товарищ Землянин! – сразу же начал Б. Ф. Строганов, не теряя времени на увертюры и предварения. – Товарищи проинформировали нас о ваших проблемах. Со своей стороны, мы с пристальным вниманием следим за вашими успехами. Как у вас сейчас со снабжением, с техникой, с помещениями?

– Спасибо, – искренне ответил Землянин. – Как-то все образовалось наилучшим образом. Я даже не ожидал.

– Но, вероятно, есть еще и нерешенные проблемы?

Землянин хотел ответить, что нет, но вовремя вспомнил о наказе матери.

– Статус тех людей, что… м-м… возникли в результате нашей деятельности, весьма неопределенен. И хотелось бы добиться положительного решения вопроса об их гражданских правах.

При последних словах товарищ Домкратьев слегка поморщился. С этим словосочетанием были у него связаны дурные ассоциации. Впрочем, таким уж был товарищ Домкратьев: узнав как-то, что за глаза его окрестили «товарищ Демократьев», не на шутку обиделся. Он был закаленным бойцом.

– Тут требуется правительственное решение, – сказал Б. Ф. Строганов. – Сегодня от имени правительства мы ничего обещать не можем. Однако наше мнение имеет некоторый вес. И, возможно, отношение к вашему ходатайству будет благоприятным, если мы с вами найдем общий язык.

– Ну почему же нет, – сказал Землянин, довольный уже тем, что с честью выполнил мамино поручение и не встретил, как в нижних инстанциях, полного и категорического отказа.

– Мы, разумеется, не вправе приказывать вам или давать какие-либо указания, – продолжил между тем Б. Ф. Строганов. – Командно-административный стиль руководства, как вы знаете, отошел в прошлое. Что нас всех, безусловно, радует, поскольку мы являемся горячими сторонниками перестройки. И нас заботит то, что она пробуксовывает, положение в стране ухудшается. Это не только наше мнение, это мнение народа – и ваше наверняка тоже.

Землянин кивнул, поскольку с утра успел пробежать по магазинам.

– Между тем есть испытанный и верный метод: если какое-то дело делается плохо, надо усилить, укрепить руководство им. Вы согласны?

При этих словах у Землянина мелькнула нелепая мысль, что ему собираются предложить руководящую должность в управлении страной. Он хотел уже отказаться, но удержался и решил послушать дальше, осторожно промолвив лишь:

– Н-ну, разумеется…

– Да нет, – впервые подал голос товарищ Домкратьев. – Он – наш человек, чего тут, он мне сразу понравился.

Землянин ощутил необходимость приятно улыбнуться и поклониться, что и исполнил.

– Так вот, в этом очень важном деле вы можете помочь нам.

– Я готов, – ответил Землянин, всегда согласный на помощь хорошему делу.

– Мы не хотим обязывать вас как члена партии, но…

– А я беспартийный, – тихо, стеснительно молвил Землянин.

– Неужели? Почему же? Собираетесь вступать… куда-нибудь?

При этих словах тов. Домкратьев снова поморщился. Множественность политических партий казалась ему столь же противоестественной, сколь христианину отвратительна идея полигамии.

– Нет, признаться, я как-то не думал…