Новый Разумный - Артемий Русов

древний православный крест. Его размытый силуэт вкупе с нарастающим гулом вызывали первобытный ужас, и хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось, чтобы перепонки не разрывал бесовской вопль, чтобы унялась дрожь, охватившая всё тело…

Что-то мягкое и теплое задело ногу. Крис опустил глаза и увидел черный лохматый и еле слышно скулящий комок. Найда. Она прижалась к нему, и сквозь собственную дрожь Крис почувствовал ее страх.

– Господи Иисусе, Спаситель наш! – закричал батюшка в гудящий воздух. – Спаси души грешные наши! Во имя Отца, и Сына…

В мольбе он упал на колени, высоко задрав голову, и теперь неистово крестился.

– Хватит, – сказал Крис, но не услышал собственных слов. – Хватит! – заорал он, подскакивая к священнику – костыль куда-то отлетел. – Перестань! Заткнись!

Но тот будто впал в транс, так что даже слова молитвы звучали несвязно:

– Иисусе… имя Твое… воля Твоя… избави…

Вновь почувствовав боль в ноге, Крис перестал трясти батюшку, который в беспамятстве начал рыдать. Он сделал несколько мучительных шагов назад, упал на спину, сбив дыхание, скорчился от боли, страха, невыносимого визга и мучительной тоски, вонзившей острые когти в саму душу. И когда вопль сделался вконец нестерпимым, так что голова едва не лопалась, – в небе появилось движение.

Перед глазами всё плыло. Крис с усилием сфокусировал взгляд на лунном пятне. На его фоне в серых облаках проносились круглые черные тени. Казалось, их не меньше сотни, и летели они очень быстро, буквально мелькали. И тогда Крис с ужасом понял, что это за тени.

* * *

– Мне нужно уйти, – сказал он батюшке, заворачивая в тряпицу вяленое мясо.

– Ну куда ж ты с такой ногой, – горько заметил тот, сидя на табурете и широко расставив ноги.

– Как-нибудь, – пробормотал Крис, складывая сверток в старый вещмешок, который нашел в подсобке.

Батюшка покачал головой.

– Тяжело тебе будет. По лесу-то, да на костылях…

– Где мой респиратор? – перебил Крис, подняв голову.

Батюшка непонимающе заморгал. Тогда Крис приложил ладонь к лицу, закрыв нос и рот, и гулко проговорил:

– Маска. Была на мне тогда.

Глаза батюшки прояснились.

– А-а, – протянул тот. – Я еле отодрал от тебя эту штуку, вся проплавилась.

Крис тяжело вздохнул и вернулся к наполнению вещмешка.

– Ты что, – встрепенулся батюшка, – пойдешь туда, – кивок в сторону, – в город?

– Да, – коротко ответил Крис, аккуратно кладя очередной сверток.

– Нет, – сказал батюшка, мотнув головой. – Нет, не надо! Они тоже ушли в город, и я больше никогда их не видел…

– Кто – «они»? – спросил Крис. Отчего-то ему стало интересно, кем были приятели этого человека, да и были ли они вообще?

– Ну… – Батюшка замялся. Поломав пальцы, он закатил глаза, затем встал и пошел к иконостасу. Крис проследил за ним взглядом.

«Сумасшедший, – подумал он. – Неудивительно: столько лет провести в одиночестве». Еще и нашествие дронов ночью… После него батюшка уж точно свихнулся. Жалко оставлять его здесь.

– Они все там умерли, – донеслось от иконостаса. – И… я не пойду с тобой.

– Хорошо, – сказал Крис, затягивая вещмешок.

«И слава твоему Богу, что не пойдешь», – подумал он.

– Я буду молиться за твою душу, Кристофер, – прошептал батюшка, всё не отворачиваясь от икон.

«Угу, молись», – подумал Крис, тяжело вставая и закидывая вещмешок за спину.

Плохо, что нет респиратора. Без него в городе проживешь лишь до первого сна…

Но вот, глядя на иконостас, он подумал: а что, если обмотать вокруг головы тряпицу, смоченную «святой водой»? Хотя она высохнет скорее, чем доберешься до границы Заповедника… Но если нести с собой небольшую фляжку и время от времени смачивать?.. Нет, этот псих, вновь читающий «Отче наш», не позволит даже взглянуть на свою святыню, спрятанную за этой ширмой. А может…

В голове Криса вертелась нездоровая мысль. Он тихонько сделал шаг к повернутому спиной батюшке, затем другой и третий. Нужно только поудобнее перехватить костыль, и одним ударом…

Не пройдя и пяти шагов, Крис остановился, мотнул головой. Черт, зачем же так?..

– Прощайте, – просто сказал он, развернулся и поковылял к выходу. Батюшка же, ничего не заметив, продолжил читать молитву.

Значит, не будем спать, подумал Крис. Ничего, всё равно пути назад нет, только вперед, в город. Остается надеяться, что эта туча дронов не нашла тех, кто послал радиоприглашение, иначе… А что, если там действительно никого не будет? Да и вообще, что, если это послание – злая шутка или ловушка для «Человечества»? Зачем рисковать жизнью ради эфемерной цели, тем более если эта самая жизнь была совсем недавно чудом спасена?

Но что тогда делать? Сидеть в этой часовне вместе с двинутым батюшкой и ждать второго пришествия? Бубнить молитвы, как вот он сейчас, и по вечерам поливать двор «святой водой»? Конечно, Крис был благодарен ему за спасение, но не мог пересилить презрение к глупому предрассудку, называемому верой в Бога. Презрение, которое испытывали все нормальные люди, родившиеся в утопии. Да и не мог он больше жить здесь и бездействовать после того, как увидел, куда направился целый флот дронов. Лучше уж умереть, попытавшись сделать хоть что-то, чем продолжать существовать без смысла.

Крис шел по старой заросшей тропинке в сторону города, ловко орудуя костылем. Солнце сияло ярко, от туч не осталось и следа. Вокруг щебетали лесные птицы, где-то дробно стучал дятел.

Рядом в кустах что-то зашелестело, и Крис настороженно повернул голову.

И ни «хлопушек», ни пистолета. Даже нож не взял. А если вновь встретится стая собак?..

Раздался знакомый дружелюбный лай, и на тропинку, весело подскакивая, выбежала Найда. Она остановилась впереди, помахивая хвостом и часто дыша раззявленной пастью. В глазах ее бегали озорные блики.

– Ну привет, – сказал Крис, улыбнувшись.

Собака, будто тоже здороваясь, опустила и подняла голову, заискивающе поглядела на человека.

– Со мной, значит. – Крис нагнулся и потрепал ее за ухом. – Будешь хищников отпугивать? Вот же умничка. Пойдем. – Он, аккуратно присев, подобрал небольшую палку и швырнул вперед. Найда, звонко тявкнув, понеслась за ней. – Спасибо, что не забыла обо мне, – проговорил он, зашагав следом. – В этот последний раз мы будем вместе.

Глава XIX. Мечта

3 сентября. Центральный Китай. Сол

«Спокойной ночи, котенок мой», – последние слова Влада никак не выходят из головы Сола. Кому он это говорил? Кате, дочери Журавля? Вероятнее всего. Но почему перед смертью он вспомнил об этой девочке, а не о своем отце или брате? Почему не сказал чего-нибудь важного для «Человечества» и всех людей, ведь наверняка съемка с его смертью будет доступна им в ленте новостей? Он совсем этого не понимает.

«Спокойной