Патриция Маккиллип - Наследница моря и огня (Мастер загадок - 2)

Его руки, обойдя череп вдоль золотой короны, с внезапной силой сомкнулись на древнем металле.

- Не знаю. Потому что выбрал доверие. Раз и навсегда. А ты целую вечность намерена носить с собой этот череп?

Она покачала головой, снова онемев, и протянула руку к черепу, чтобы вернуть его Фарру. Маленький многоугольный белый рисунок на её ладони ярко заблестел на свету; рука Моргона стремительно упала ей на запястье.

- Что это?

Она воспротивилась искушению сомкнуть пальцы.

- Это появилось... Проступило, когда я в первый раз держала огонь. Я воспользовалась камешком с Равнины Королевских Уст, чтобы создать световое наваждение и сбить с толку имрисские военные корабли. Когда я была этим занята и глядела на камешек, я увидела человека, который его держит, как если бы заглядывала в чужую память. Я почти... Я была буквально на грани того, чтобы узнать, кто он. Затем я угадала присутствие у себя в мозгу одного из Меняющих Обличья, желавшего узнать его имя, - и связь разорвалась. Камешек утрачен, но... Его рисунок теперь выжжен у меня на руке.

Его рука расслабилась и легла, с любопытством и кротостью, на её запястье. Она взглянула ему в лицо, и его страх оледенил ей сердце. Он опять обвил её руками, все с той же кротостью - как если бы она могла ускользнуть от него, словно туман, и лишь слепая надежда способна удержать её здесь.

Скрежет металла по камню заставил обоих обернуться. Дуак, подобравший с пола меч со звездами, с опаской спросил Моргона:

- Что это? Что у неё на руке? Тот покачал головой:

- Не знаю. Знаю только, что целый год Гистеслухлом обыскивал мой разум, ища какие-то сведения, снова и снова возвращался к каждому мигу моей жизни, охотясь за одним определенным лицом, за одним именем. Возможно, рисунок как-то связан с этим.

- О чьем имени речь? - спросил Дуак. Рэдерле, пораженная ужасом, уткнулась лицом в плечо Моргона.

- Он не потрудился мне сообщить.

- Если им нужен камешек, они могут найти его сами. - Рэдерле едва ворочала языком. Он не ответил на вопрос

Дуака, но ответит ей позднее. - Никто... Ни один Меняющий Обличья ничего от меня не узнает. Камешек теперь на дне морском, там же, где корона Певена... - Внезапно она подняла голову и сказала Дуаку: - Полагаю, наш отец знал. О Высшем. И о... Вероятно, обо мне.

- Не стоит в этом сомневаться. - И он устало добавил: - Думаю, он родился всезнающим. Только вот не знает, как найти дорогу домой.

- А он в беде? - спросил Моргон. С минуту Дуак пялился на него в изумлении. Затем покачал головой:

- Я не... Нет, не думаю. Я этого не чувствую.

- Тогда я знаю, куда он мог подеваться. Я его найду.

Руд пересек зал и присоединился к ним. Лицо у него было заплаканным - и при этом сохраняло привычное суровое выражение, какое не покидало его ни во время ученых занятий, ни во время драки. Он мягко сказал Моргону:

- Я тебе помогу.

- Руд...

- Он мой отец. Ты - величайший Мастер в Обитаемом Мире. А я Подмастерье. И пусть меня погребут рядом с Фарром Хелским, если я увижу, что ты выходишь из этого зала точно так же, как и вошел, один.

- Этого не будет, - сказала Рэдерле. Дуак возмутился, понизив голос:

- Да как ты можешь оставить меня одного со всеми этими королями, Руд? Я даже половины их имен не знаю. Эти, что торчат в зале, может, и поутихли ненадолго, но насколько? Поднимаются Аум и западный Хел; в Ане лишь около пяти человек, которые могут не сдуреть, и среди них - я и ты.

- И я?

- Ни одно привидение, - коротко сказал Моргон, - не вступит снова в этот дом. - Он взвесил череп на ладони под их внимательными взглядами, а затем метнул его через зал Фарру. Король бесшумно поймал череп и слегка вздрогнул, как если бы забыл, чей он. Моргон окинул взглядом молчаливое сборище духов. И сказал им:

- Вы хотите войны? Я могу с вами повоевать. То будет отчаянная война для самой земли. Если вы её проиграете, вы проплывете, словно печаль, от одного края Обитаемого Мира до другого и не найдете, где отдохнуть. Много ли для вас чести - если мертвых заботит честь - в том, что вы загнали насмерть Крэгова быка?

- Это возмездие, - подчеркнуто произнес Фарр.

- Да. Для вас в этом - все. Но я запечатаю против вас камень за камнем в этом доме, если придется. Я сделаю то, что вы меня вынудите. И меня также не заботит честь. - Он помолчал, затем медленно добавил: - Или связаны, или свободны мертвецы Ана.

- У тебя нет подлинной власти над мертвыми Ана, - внезапно вмешался Эн. Но то был ещё вопрос. Нечто темное, словно пол эрленстарских пещер, заполнило глаза Моргона.

- Я учился у Мастера, - заметил он. - Вы можете биться в забвении, продолжая ваши мелкие бессмысленные войны. Или можете биться против тех, кто дал Эну его земленаследника и кто погубит Ануйн, Хел, землю, с которой вы связаны, если вы им позволите. И это, - добавил он, - призыв к обеим сторонам.

Эверн Сокольничий спросил:

- А у нас есть право выбора?

- Не знаю. Не исключено, что и нет. - Внезапно его ладони сомкнулись, и он прошептал: - Клянусь моим именем, если я только смогу, я предоставлю вам выбор.

Опять настало молчание - притихли и живые, и мертвые. Моргон почти нехотя обернулся к Дуаку с вопросом в глазах, и Дуак, настроенный на биение самого сердца Ана, понял его.

Он бесхитростно сказал:

- Делай в этой стране что хочешь. Что понадобится - проси у меня. Я не Мастер, но я могу ухватить суть того, что ты сказал и сделал в этом доме. Я ничего не пойму до конца. Я не знаю, как ты мог получить власть над землезаконом Ана. Ты и мой отец, когда ты его найдешь, можете потом об этом поспорить. А я только знаю, что чутье побуждает меня слепо тебе доверять. Не рассуждая и не сомневаясь. - Он обеими руками поднял меч и протянул его Моргону. Звезды преобразили до неузнаваемости самый солнечный свет. Моргон глядел на Дуака и не шевелился. Порывался заговорить, но слова не шли. Внезапно он обернулся к пустому порогу; Рэдерле, наблюдая за ним, ломала голову, что он видит за королевским двором и за стенами Ануйна. Наконец его руки сомкнулись вокруг звезд; он принял меч у Дуака.

- Спасибо. - Они увидели у него на лице слабый и тревожный отсвет любознательности и воспоминаний, в которых не было боли. Он поднял свободную руку, коснулся щеки Рэдерле, и девушка улыбнулась. Он, колеблясь, произнес:

- Я ничего не могу тебе предложить. Даже корону Певена. Даже мир. Но не могла бы ты ещё немного потерпеть, дожидаясь меня? Эх, знать бы, как долго. Мне надо отправиться на Хед, а затем в Лунголд. Я попытаюсь... Попытаюсь...

Ее улыбка угасла.

- Моргон Хедский, - ровно проговорила она, - если ты хотя бы переступишь через этот порог без меня, я наложу проклятие на твой следующий шаг и на следующий, пока - куда бы ты ни подался - твоя дорога не приведет тебя ко мне.