Колин Уилсон - Страна теней (Народный перевод)

Вид земли далеко под ногами вызвал невольную нервозность — осознание того, что этой твари достаточно было ослабить хватку, чтобы швырнуть его навстречу смерти. Стоило этой мысли промелькнуть, как он почувствовал, что лапы вокруг него сомкнулись крепче, и понял, что птица реагирует на его пожелания.

У Найла было любопытное ощущение, что когда-то это с ним уже происходило. Он тут же вспомнил сон в пещере людей-хамелеонов, в котором его несла ввысь птица с человеческими руками.

Как только он понял, что его разум может контролировать птицу, нервозность поутихла. Юноша действительно ощутил господство над слабой волей твари, над мелочными устремлениями, суть которых сводилась к жажде пожрать. Внезапно Найл осознал: это огромное создание было выродком эволюции, возвращенным к существованию жизненной силой Богини. Когда его предки были помельче, им приходилось упорно бороться за жизнь. Но теперь, с их мощным телом, превосходным клювом и когтями, уласы не имели настоящих врагов. Здесь было изобилие добычи: с этой высоты — они все еще летели над вершинами скал — он видел пасущихся крупных животных. Поэтому они вели ленивое существование, ослабившее волю, что закономерно вело к их исчезновению.

Путешествие не было похоже на перемещение в воображении Асмака. Вдали на севере он мог видеть Серые Горы с их причудливо изогнутыми пиками, один из которых скрывал вход в Страну Теней. Но Найл смотрел прямо перед собой, озадаченный тем, куда они двинутся дальше. Великая стена, которую он рассчитывал разглядеть поближе, была далеко внизу, но, хотя человек мог с легкостью заставить птицу приземлиться на ее вершину, он решил, что это не имело бы смысла. Кроме того, он проголодался.

Найл уже решил, что, если получится, они заночуют в скальных жилищах, но продолжал гадать, как они заберутся туда без лестниц. Однако теперь, увидев тропу, ведущую вверх по поверхности утеса на уровне жилищ, он понял, что следует сделать: приземлиться на вершине скалы и затем спуститься оттуда.

Поэтому он направил полет птицы через долину к площадке на вершине утеса рядом с началом тропы, которая, как он увидел вблизи, больше походила на лестничный пролет. Птица спланировала вниз и бережно опустила Найла на какую-то разновидность сочной жесткой травы, чей насыщенный зеленый цвет вводил в заблуждение относительно ее загрубелости. Птица села на землю, хлопнула крыльями, сложила их и застыла в ожидании. Мгновение спустя другая, несущая капитана, приземлилась на расстоянии нескольких ярдов от первой.

Паук расправил конечности и поднялся на ноги.

— Мы их убьем? — спросил он у Найла.

— Зачем?

— Их мясо будет хорошей едой.

Но человек уже заметил в полумиле стадо животных размером с овцу, пасущееся на тучной траве.

— Не думаю, что это необходимо. В конце концов, они ведь хорошо нам послужили.

Он ощутил удивление капитана: паук явно считал, что благодарность по отношению к этим тупым созданиям была абсолютно неуместна. Однако он сообщил им, что они могут лететь, и птицы, не теряя времени, снялись со скалы и устремились вниз, выражая свою радость хриплыми пронзительными криками.

Глава 10

Долина Мертвых была прекрасна в послеполуденном свете, с зеркальным озером, напоминавшим черную сталь, и громадными хмурыми утесами, испещренными голубыми и розовыми скальными минералами. В нескольких ярдах к востоку от места приземления склон уходил вверх, покрытый чахлыми деревьями и кустами. Среди них Найл был рад обнаружить засохшее дерево, которое можно было пустить на топливо для костра. Прежде всего, он сделал глубокий глоток ключевой воды; она смягчила горло, но обострила голод.

Капитан с интересом разглядывал овцеподобных созданий, и Найл почувствовал, что паук тоже голоден. По взаимному согласию, не обменявшись ни словом, они двинулись по направлению к стаду по пешеходной тропе. Что до капитана, он мог бы достичь земли менее, чем за минуту, но этим он мог спугнуть овец. Поскольку никакого прикрытия у них не было, они приближались медленно и неприметно.

Когда они подошли, Найл разглядел, что эти овцы были побольше, чем те, что паслись на полях вокруг города жуков-бомбардиров. Многие из них были черными. Найл взялся за раздвижной стержень и удлинил его в копье. Помимо ножа, это было его единственное оружие.

Овцы заметили их с расстояния около пятидесяти ярдов. Найл ожидал, что они сбегут; на деле, их реакция оказалась совершенно непредвиденной. Черные овцы тут же выдвинулись вперед стада, так, что белые оказались сзади, и уставились на Найла и его спутника с несомненной враждебностью.

Ожидая, что капитан изберет одно из животных и пригвоздит силой воли, Найл указал на самую жирную среди черных овец, стоявших перед ними:

— Вот эта.

Он был поражен эффектом собственных слов. Овцы наклонили головы и начали наступать. Через мгновение перед ними шумело целое стадо. Еще когда они двинулись в сторону овец, он установил с капитаном телепатическую связь, и теперь Найл в полную силу использовал мыслеотражатель, чтобы направить волю на животное, которое они избрали. Оно тут же запнулось и осело на землю, из-за чего шедшая сзади овца кувыркнулась через нее головой вперед. Но остальные овцы попросту обогнули упавших и продолжили наступление. Найл был поражен застывшей в их глазах свирепостью и тем, что они рычали, как волки, выворачивая губы. Оскаленные зубы грозили нанести серьезные ранения.

Найл и капитан одновременно приняли одно и то же решение — бежать. Это было единственно разумным поступком. Капитан вприпрыжку бросился прочь; затем, вспомнив о том, что у Найла ноги короче, он развернулся, подхватил его передними ногами и понес, придерживая коготками за пояс, словно огромную куклу. Мыслеотражатель не дал Найлу поддаться панике; теперь он готов был расхохотаться при мысли о том, как они удирают от стада овец. Они быстро оторвались от своих преследователей; менее, чем через четверть мили, овцы сдались и вернулись на пастбище.

Опасность пригасила голод Найла, но на обратной дороге он вскоре вернулся с прежней силой. Более того, поскольку через полчаса наступала ночь, они должны были всерьез задуматься о поисках ужина. Найл удовольствовался бы хрустящими лепешками и козьим сыром, а то и пищевой таблеткой, но при этом чувствовал бы себя виноватым, останься капитан по его вине голодным, ведь голод, в конечном счете, был наиболее существенной проблемой паучьего существования.

Из кустарника на подъеме раздавалось пронзительное стрекотание сверчков. В пустыне Северного Хайбада семья Найла нередко употребляла гигантских сверчков в пищу; поджаренные с травами они были аппетитными и сытными. Поэтому они с капитаном осторожно двинулись к кустам. Но вблизи сверчки оказались гораздо мельче тех, что водились в Северном Хайбаде, и, чтобы насытиться, нужно было ловить их целыми дюжинами.