Константин Мзареулов - Звёздный лабиринт – 2

— Сытно живут, но тупо, — буркнул Биберев, покончив с рыбой. — С жиру бесятся.

— Загнивают, — согласился Михаил. — В полном соответствии с трудами классиков марксизма-ленинизма.

— Нет, сам посуди, чем они тут озабочены. Читал их рекламу?

— Я и говорю — загнивают.

Рекламные щиты, которыми был изуродован весь город, в самом деле наводили на мысль, будто американская нация охвачена эпидемией маниакальной шизофрении.

Назойливые призывы покупать автомобили «корсар», сигареты «Честерфилд», презервативы «камасутра-плюс», гигиенические тампоны «Тампакс» и прочие бредовые объявления, безусловно, говорили политически грамотным советским людям, что их заокеанские соседи окончательно свихнулись.

— Вот смотри, — не мог успокоиться возмущенный флагман. — Даже здесь покоя нет, всю дверь этой дрянью обклеили.

Протянув официантке две долларовые бумажки, Каростин направился к выходу и машинально, чтобы проверить свое знание английского, изучил содержание рекламных буклетов, облепивших стену и дверь заведения. Из оцепенения Михаил вышел, лишь когда шедший следом флагман настойчиво дернул его за рукав.

— Читай, — прошипел конструктор, чтобы не привлекать внимания окружающих.

— Самое нижнее объявление, без картинок.

Текст был в высшей степени любопытным. Профессор Карл Рейнмут призывал меценатов оказать поддержку независимой организации под названием «Extra-Terrial Beings Research Commitee», то есть Комитет по изучению внеземных существ.

Сегодня вечером в клубе Калифорнийского университета Рейнмут читал публичную лекцию о пришельцах с других планет.

Тащиться на ночь глядя в университет Биберев решительно отказался, сославшись на усталость. Они вышли из ресторанчика и взяли курс на отель «Серебряная звезда», расположенный рядом с набережной. Все вокруг было непривычно: архитектура, лица прохожих, оформление вывесок, одежда, машины, товары в магазинах, поведение людей. Михаил остро почувствовал, как утомило его это царство товарного изобилия. Хотелось домой — к родным лицам, не вполне обустроенной жизни, к работе, к снегу, к друзьям. И конечно, к любимой женщине.

В «Серебряной звезде» они снимали один номер на двоих. Едва скинув плащ и ботинки — Биберев испытывал органическую неприязнь к гражданской одежде, — старый моряк повалился на кровать и заявил, что намерен отсыпаться вплоть до возвращения на родину. Пожелав ему приятных сновидений вроде вызова на парткомиссию, допроса в НКВД или сцены зачитывания приговора в трибунале, Михаил стал одеваться, тщательно подбирая галстук. Не хватало еще показаться провинциалом — знаем мы этих университетских снобов.

— Хамло ты, Мишка, — обиженно сказал Биберев, присев на край кровати. — Знаешь, почему ты шутишь? Потому что страшного не видел. Не знаешь, как это смешно было, когда мы сидели трое-четверо в каюте, сжимали наганы потными лапами, а по всему крейсеру пьяная толпа ревела: пришла, мол, свобода, айда белую кость крошить! Ты, по малолетству, не видел, каких людей тогда в расход списывали. А я два раза через такое прошел — сначала в пятом, потом в семнадцатом. Никому не пожелаю этого пережить. Потому и напуган смертельно на оставшиеся мне годы.

— Мог бы и успокоиться, — примирительно посоветовал Каростин. — Это же черт знает когда было. Те, кто раздувал бессмысленный террор, всякие там Дыбенко и Антоновы-Овсеенко, давно получили по заслугам.

— Как же, обрадовался! Вспомни, что началось после убийства Кирова. Не знаю, как в сухопутных войсках, а на флоте пересажали уйму народу. Ни за что хватали, по самым дешевым доносам. Сейчас-то, конечно, кое-кого освободили, как того же Недужко, только многих уже не вернуть.

— Политика — дело темное. — Михаил махнул рукой. — Я и не представлял, до какой степени тебя запугали. Неужто даже здесь, в Америке, боишься, что в дверь постучат?

— Нет, разумеется, здесь не боюсь…

Сказав это, флагман 2-го ранга вздрогнул и невольно привстал, потому что в тот самый миг раздался сильный и настойчивый стук в дверь. Вздрогнув, он тут же покраснел, устыдившись беспричинного страха. Михаил беззаботно засмеялся, хлопнул родственника по плечу и пошел открывать.

В коридоре перед их номером стояли два американца в дорогих пальто и двубортных костюмах из темной шерсти в полоску. Оба имели пропорции борцов-тяжеловесов и методично жевали модную в этих краях жевательную резинку.

Один из громил поинтересовался:

— Вы из России?

— Из Советского Союза, — уточнил конструктор.

— Вы приехали в Америку покупать пароход? — снова спросил нежданный посетитель.

— Не пароход, а линкор. — Михаил спохватился: — Вы из морского министерства?

— Мы из мафии. Большие боссы решили помочь вам и приглашают для разговора.

Второй добавил, что у входа ждет «мотор», поэтому надо быстро собираться и ехать. Внезапно сверкнувшая надежда на благополучное решение главной цели их командировки окрылила москвичей. Торопливо одевшись, они чуть не бегом устремились к лифту. У входа в гостиницу стоял роскошный лимузин, выкрашенный в лимонно-желтый и темно-зеленый цвета. Когда машина, уютно покачивая их кожаными сиденьями, двинулась вдоль набережной, Михаил тихонько заговорил по-русски:

— Второй раз за сегодняшний день слышу незнакомое слово — мафия. Не знаешь, с чем это дело едят? Биберев задумался, потом неуверенно сказал:

— Кажется, припоминаю. В девятом году — я служил тогда в штабе эскадры — заходили мы на Сицилию. Так вот, мафия была в тех краях очень популярна среди люда. По-моему, сицилийцы называли так людей гордых и отважных. Что-то вроде благородных разбойников, которые защищают крестьян от произвола феодалов, чиновников и полиции.

— Ясно, — сказал Каростин. — Карбонарии.

Для возведения этого города испанские конкистадоры брали участок берега с пересеченным рельефом. Улицы Франциско напоминали полоску на спине двугорбого верблюда: подъем в гору, спуск в ложбину между холмов, подъем. Покатав немного по таким аттракционам, лимузин доставил их к ресторану, построенному на возвышенности.

Кажется, это место называлось Телеграфный холм. Солнце садилось, светя прямо в лицо, от чего вода в огромной чаше залива казалась серебристой. На этом фоне сверкающего неба лучи заходящей звезды четко очертили черную паутину подвесного моста Золотые Ворота, соединявшего Фриско с Оклендом. А в центре бухты темнела глыба острова Алькатрас, под скалами которого были выдолблены тоннели и камеры для особо опасных преступников.

В отдельном кабинете советских гостей ждали два американца лет тридцати.