Василий Головачев - Настоящая фантастика – 2015 (сборник)

После этого мы с мамой пошли на склад. Там хранились разные продукты и вещи. Я и раньше ходила на склад. Когда одна, а когда с роботом Васей. Вася носил вещи, а я только ему показывала, что взять. Но робот сломался. Мама сказала, что у него сгорели цепи в момент удара, а потом его прихлопнуло. Я спросила – почему у нас не сгорели цепи. Мама стала кричать, чтобы я не задавала глупых вопросов, а посмотрела в Справочнике. Она просто забыла, что Справочника у нас больше нет, потому что его тоже прихлопнуло, вместе с роботом. Тогда я обиделась и сказала, что никуда не пойду. И что я лучше на тележке покатаюсь. Но потом я вспомнила, что папа говорил, что тележки у нас тоже все сломались. И вообще всё сломалось, и непонятно, как коконы жизнеобеспечения выдержали удар. И что если бы не коконы, то и нас бы прихлопнуло.

Я хотела заплакать, потому что на склад далеко идти пешком, но решила подождать, вдруг мы что-нибудь интересное найдем. Мы шли долго. И совсем не по главному корабельному коридору, как обычно, а вокруг, прямо по земле. Мама сказала, что так проще, потому что корабль винтом скрутило, и по коридору не пройдешь. Под ногой чувствовалось что-то мягкое, как ковер в большой гостиной, но мама сказала, что на этом лежать нельзя. И сидеть тоже нельзя. Ведь никто не знает, какие здесь опасные растения и животные и как они прячутся.

Мы нашли много еды и всяких вещей. Мама прикладывала счетчик к каждой вещи и брала не всё, а только то, что сильно не трещало. Она выкатила тележку и сказала, чтобы я складывала отобранное на нее. Я спросила, но ведь тележки не ездят, а мама возразила, что она сама ее повезет, сколько сможет. Я грузила, всё, что мама отобрала, а потом мы долго везли тележку по мягкому, на котором нельзя сидеть. Сидеть очень хотелось, но я не жаловалась, потому что знала, что мама обязательно скажет, когда нужно остановиться.

Когда мама сказала, что приехали, был уже вечер. И всем послушным девочкам пора спать. Я согласилась, потому что очень устала. Глаза сами закрывались, и я даже не стала есть.

Утром мы выстроили дом из дерева. Совсем как настоящий, только маленький. Мама сказала, что жить мы будем в нем, потому что на корабле начались неуправляемые реакции и в атмосферу выделяются стронций и цезий с цифирьками. Но цифирьки я не запомнила, потому что считать дотудова еще не научилась. А еще мама сказала, чтобы я больше никогда не ходила к кораблю. Совсем-совсем – спросила я, а мама сказала, что совсем-совсем, потому что обратно мы полетим вовсе не на нашем корабле. А потом мама опять заплакала. Наверно потому, что каждый день стреляла в нас блескучими палочками, а это было больно. Я погладила маму по плечу и сказала, что плакать совсем не нужно, потому что скоро стрелять будет нечем и ничего болеть не будет. Но мама заплакала сильнее и не успокаивалась до самой ночи.

Ночь тут очень странная, ничуть не темнее, чем день. Я спросила у мамы, почему так, но мама не захотела отвечать. Она что-то считала на бумажке, потому что вычислитель у нас отказался делать все расчеты. Тогда я сказала, что папа всё равно лучше мамы считает. А мама возразила, что папы здесь нет и приходится обходиться своими силами. Тогда я и спросила – где же папа.

Вскоре еда, которую мы взяли на складе, у нас закончилась. А снова ходить на склад мама запретила, потому что ей счетчик что-то страшное показал и она теперь боится. Я спросила, а что мы будем есть. Мама сказала, что есть можно всё, надо только как следует переработать. Она нашла целый кухонный конвертер, настроила его и теперь может получать съедобную пищу из любой биомассы. Мама всё толково объяснила, и я поняла. Нужно собирать траву, всякие ветки, в конвертер засовывать, а оттуда еда вылезет.

Где мама взяла кухонный конвертер, я не спросила. Наверно, ходила к кораблю, когда я спала. Оказалось, что некогда спрашивать. Нужно очень быстро собирать растения. Потому что конвертер работает плохо и у него низкие производительность и коэффициент выработки.

Мы пошли с мамой рвать траву. Она кололась и резалась, поэтому мама дала мне защитные рукавицы. Но всё равно один стебель изловчился и ткнул мне в руку. Стало очень больно. Еще больней, чем когда стреляют из штуковины. Но я не заплакала. Потому что иначе мама отправила бы меня домой и стала лечить. И мы бы остались без еды. Я терпела и терпела. Сказала себе волшебные слова: у собачки боли, у кошки боли, у мышки боли, а у Вероники не боли. И всё прошло. А потом посмотрела на руку и увидела, что на ней вырос зеленый росток. Прямо из того места, куда попал стебель. Я подергала росток, и он обломился. А маме я про это ничего не сказала и даже руку не стала показывать.

Рука совсем не болела. Только через несколько дней стала немножко зеленой. Потом зеленым стал живот и вторая рука. И ноги. А лицо позеленело только через три дня. Мама взглянула на меня и испугалась. Сказала, что с тобой, доченька, а я не знала, что со мной. Но зато я почти перестала хотеть кушать. Достаточно побыть на солнышке несколько часов, и уже совсем ничего не хочется.

Мама стала меня лечить с помощью той штуковины, которая стреляет. Посчитала блескучие палочки и сказала, что мне их хватит, а она пойдет спрячется. Я спросила, зачем прятаться, а мама сказала, что если так не сделать, то ей будет плохо. Она пошла, открыла люк в сломанном спасательном боте и спряталась внутри. Я плакала, просила ее вернуться, но мама молчала. Наверно, не слышала. Или слышала, но не могла ответить, потому что наружный динамик обесточился.

Тогда я стала жить одна. Оказалось, это не так сложно. Главное – отмечать время, чтобы не пропустить, когда надо в себя стрелять. А еды много добывать стало не нужно. Я поняла, что это само солнышко меня питает. Какое здесь доброе солнышко, правда? Мама мне всё подробно нарисовала – как делать, что и когда, поэтому я не запуталась.

А теперь вы прилетели. Здорово, правда?!

Дяденька военный! Вы ведь нас заберете отсюда? А куда, на Землю? И меня, и маму, и папу? Только папа еще с охоты не вернулся, но вы ведь его найдете, правда? Меня же вы нашли. Вы его хорошенько поищите, он мог спрятаться. Я у вас на корабле немножко поживу. А то мой домик разваливается. Когда дождя нет, это даже хорошо – не надо на улицу кушать выходить… Ой, у вас такая же штуковина, какой я себе всё время стреляла, пока вы не прилетели. Нет, палочки еще остались, не беспокойтесь. Целых три штуки. Вот они, пожалуйста. Мама мне так и говорила, чтобы я стреляла, пока вы не прилетите. Видите, как она точно всё рассчитала.

Ну, вот. Я вам всего и не рассказала. Чего-то спать захотелось. Завтра расскажу. Спокойной ночи…