Илья Рясной - Террор не пройдет! (Белый легион - 2)

- Не знаю! - кричит Аджапов, у которого в памяти всплывают законы корпоративной бандитской солидарности и примеры незавидной участи тех, кто не держал язык за зубами.

- Ладно, - кивает Атаман своему помощнику. - Давай, мочи его...

- Э, правда не знаю, - скулит Аджапов.

- Давно его видел?

- Месяц назад... Он помогал нам.

- Чем?

- Лоха одного пробить... Он полрынка на Севере держит. Мы его нагрузить хотели.

- Пробил?

- Нет. Махмуд сказал, что дел много. Никак не может. Мы ему платить хотели. А он - не хочу... Шакал...

- Где он может быть?

- Не знаю!

Атаман кивает. Его помощник вытаскивает бесшумный пистолет. И простреливает плечо Аджапова.

- У-й-я-а!!! - дико, как сирена, воет ингушский бандит.

- Дальше коленная чашечка, - уведомил Атаман.

- Ох... Что же вы за беспределыцики, - Аджапов начинает понимать, что мочить его будут по-настоящему. А значит, гордость бандитскую надо задвинуть подальше.

- Давай, говори, падла такая. Рассуждать еще будешь...

- Ой-я-а-а... С Гочей он близкий.

- Кто такой? Где живет?

- Ой-я... Ой, как больно-о... На хате в Бутове со шкурой своей... Ой-я-а... Снимает хату... Он и Махмуд любят с шлюхами гулять. Друзья...

- Адрес.

- Не знаю. Больно-о-о.

- Адрес, урод!

- Я покажу...

- Если врешь, мы тебя валим. Нет - отпускаем. Такой у нас договор. Годится?

- Да... Больно-о-о...

Один из бойцов рвет рубашку Аджапова, туго перевязывает простреленное плечо. Рана плевая - больше шума и визга.

Ночь. Дорога. Мигание светофоров...

Гочу даже не приходится выуживать из теплой постели. Вон, во дворе дома, рядом с джипом с распахнутыми дверцами стоит длинный, сгорбившийся, длиннорукий, в куртке по колено. Цепляется за талию девицы, явно легкого поведения.

- Он! - радостно шепчет Аджапов, страшно довольный, что Гоча на месте, а значит, шансы остаться в живых резко возрастают.

- Поверим на слово, - Атаман кивает невысокому, поджарому бойцу, который недавно стрелял в Аджапова. - Давай...

Боец выходит из салона. И двигает напролом через пустынный двор, мимо грибков, скамеечек, ракушек. При этом походка его немного заплетающаяся, он покачивается из стороны в сторону, как пьяный.

- Закурить не найдется? - подваливает он к Гоче.

- Бамбук кури. - Гоча немного пьян. И невысокая сухощавая фигура не вызывает у него опасений. Профессиональный боксерский удар отключает кавказца. Девица взвизгивает. И получает шлепок по губам.

- Заглохни. Дольше проживешь!

Подъезжает "Волга". Гочу кидают в салон, как дрова. Машина трогается с места. На все про все - две минуты.

На этот раз помойка в другом конце Москвы, но пейзаж схожий. И опять Атаман задает тот же вопрос:

- Где Махмуд?

И слышит тот же ответ:

- Не знаю.

- Выбор у тебя небогатый - сдохнуть или сказать. - Атаман проводит по нежной щеке Гочи острым лезвием финки, оставляя порез. Ответом служит истошный визг. Но тут никто ничего не услышит.

- Шинковать буду кусками, - объявляет Атаман. И Гоча ему верит.

- Он у Нинки!

- Поехали, покажешь адрес.

- Я не пойду.

- Тогда тебя понесут.

На этот раз путь лежит в Бескудниково. Ночью по Москве можно ездить. Машин мало. Только носятся как бешеные иномарки - видать, боясь опоздать из одного ночного клуба в другой. Да крутятся патрульные машины. Патруль Атаману не страшен. У него ксив прикрытия столько, что можно спокойно двигать хоть в Кремль.

Гоча, едва перебирая ногами, поднимается с бойцами на этаж.

- Здесь, - шепчет он. - Я не хочу, чтобы он меня видел...

- Звони, - Атаман подталкивал его к двери. - Заорешь, чтобы предупредить, тут же и завалю...

Гоча трясущимся пальцем вдавливает кнопку звонка.

- Кто? - слышится женский голос.

- Это я. Гоча...

Дверь начинает приоткрываться.

Вдруг Гоча не выдерживает и орет:

- Махмуд, беги. Меня убивают!

Орать дольше ему не позволяют. Об стенку башкой. Отключка. Атаман бьет ногой по двери. Удар такой силы, что железную дверь впечатывает в стену. За дверью лежит хозяйка квартиры - в отключке.

Атаман прыгает в прихожую. Потом в комнату. Там в вещах роется молодой хлипкий чеченец. Он выуживает из тряпок пистолет. Но, понятно, не успевает. Атаман сближается с ним, выворачивает руку, легонько бьет по шее. И советует ласково так:

- Не суетись под клиентом, уродец... Наручники. Махмуда усаживают на пол.

- Он, - кивает Атаман, сверяясь на всякий случай с фотографией.

Тем временем хозяйка - полная дивчина, кровь с молоком - приходит в себя.

- Милиция, - Атаман демонстрирует ей удостоверение. - Твой гаденыш арестован. Ты не имеешь права выезжать из Москвы. Ясно?

- Да, да, - кивает, всхлипывая, дивчина, на лбу которой набухает шишка.

Все, операция завершена успешно. Теперь остается только Аджапова и Гочу отвезти в отстойник - подвал, где они посидят некоторое время. А Махмуда на базу-2 для допроса.

* * *

Ночное время самое подходящее для допросов. Об этом известно испокон веков.

На базе за пленника взялся Глеб. Махмуд, имевший представление о возможностях спецслужб по развязыванию даже самых накрепко завязанных языков (он был уверен, что попал именно в спецслужбу), не стал играть в молчанку. Хоть он и выглядел подавленным, но на вопросы отвечал полно и, скорее всего, правдиво. Но его все равно придется перепроверять при помощи Доктора.

В числе прочего Махмуд поведал о том, как занимался наблюдением за домом Аллы.

- Получается, вы пасли Гурвича и его любовь, - нахмурился Глеб. - Чего вам этот программист сдался?

- Нужен был не он, - понурился Махмуд, ерзая на прикрученном к полу стуле. Он постоянно отводил глаза, в которые бил в лучших энкавэдэшных традициях яркий свет лампы.

- А кто?

-Ты...

- Что значит - я?

- У Султана есть твой портрет, Ратоборец... Султан тебя ищет...

- Мой портрет?! Фотографический?

- Рисованный портрет.

Дальше Глеб, выясняя причину убийства Саши Кандагарского, подбил итог:

- Получается, Сашу вы решили пленить, посчитав, что мы с ним в одной упряжке?

- Ну да. Я же видел, как ты выходил из дома вместе с любовницей этого самого Гурвича и с Карасем. А Карась - это человек Кандагара.

- И через Кандагара вы хотели выйти на меня? - хмыкнул Глеб. Ситуация получалась абсурдная. Чеченцы просто взяли не тот след.

- И на твоих хозяев, - добавил Махмуд.

- А чего тогда Кандагара в расход пустили?

- Он бешеный, да! - воскликнул Махмуд. - Мы не смогли его схватить! Он убил двоих! Мы его убили. А второго забрали.

- Какого второго?

- С ним еще был один. Какой-то скунс. Бледный. С толстыми щеками, как у хомяка. И глаза такие водянистые.

- Кто такой?

- Он не при Сашиных делах. Бизнесмен какой-то. Из Новосибирска.