Михаил Белов - Улыбка Мицара

— Не говори глупостей, Мадия.

Рауль Сантос взял его за руки и сказал задушевно:

— Это правда. Командор Тарханов жив. В наш век тоже бывают чудеса.

И вот теперь Козырев метался по кабинету.

— Включайте запись, — нетерпеливо требовал он.

Раздался глуховатый спокойный голос. Сначала Козырев не столько вслушивался в слова, сколько в интонацию голоса. Да, это несомненно говорил Тарханов. О природе Лории — хорошо. Что там жить можно — тоже хорошо. А точные координаты планеты… об этом почему-то Тарханов молчит. И ни слова о том, почему экспедиция не вернулась на Землю. Первые слова Тарханов произнес ровно в пятнадцать ноль-ноль московского времени. Об этом он сам сообщил в начале выступления. А через несколько секунд речь его была принята станциями галактической связи Звездного Совета. Преодолеть за несколько секунд космическую бездну — это же невероятно. Солнечный свет до Земли доходит за восемь с чем-то минут, а тут секунды. «Как все-таки трудно вырваться из плена земных представлений, подумал Козырев. — Какие великолепные средства связи найдены на Лории. Но почему командор десятилетиями хранил молчание?»

— До скорой встречи, дорогие соплеменники, — этими словами Тарханов закончил свою речь.

Козырев попросил повторить запись. Голос Тарханова был отчетлив, и никакие помехи ему не мешали. И все-таки чувствовалось, что он говорит сквозь миллиарды километров, и это ощущение было трудно объяснить.

Сантос повернулся к Козыреву:

— Будем собирать журналистов?

Козырев медлил. Нет, только не через журналистов надо это делать. Человечество слишком долго ждало и слишком долго искало инопланетную цивилизацию, чтобы теперь прибегнуть к обычному методу оповещения.

— Что же вы предлагаете?

— Станцию «Прощание». Мы многие-многие годы через эту станцию передавали печальные вести о гибели звездолетчиков вдали от родной планеты. А завтра, как всегда, в пять часов московского времени она заговорит устами лорианина Артема Тарханова и землянина Ритмина Тарханова. Но на этот раз она оповестит Объединенное Человечество не об очередной жертве космоса, не о поражении, а о победе! Вы согласны со мной, Сантос?

— Только так.

Академику Соболеву не повезло. Он не выдержал отборочного конкурса и выбыл из соревнования на «Кубок Солнца» и сейчас сидел в пятом ряду западной трибуны рядовым зрителем.

— Здравствуйте, — приветствовал Соболева Эллиот, крепко пожимая ему руку. — Рад вас видеть. Не вошли в конкурс?

— Вы угадали, Чарлз. — Соболеву пришлось повысить голос, чтобы перекричать людской гул.

— Мне нужно поговорить с вами. Может, мы выйдем отсюда?

— Почему этого не сделать здесь?

— Стадион не место для серьезных разговоров.

— Профессор, я сейчас не академик, не Председатель Совета Солнца, а рядовой болельщик. — Соболев взял Эллиота за локоть. — Садитесь и смотрите на экран. Ирма идет за сто девятым. Впереди еще пятьсот километров пути. Она должна победить.

Но профессору Эллиоту не сиделось.

— Ожидается сенсационное сообщение, нам необходимо выйти, — настаивал он.

— Сенсацию делает Ирма!

— Сенсация — командор Тарханов.

— Кто это — Тарханов?

— Академик Ритмин Тарханов, который улетел на Лорию.

Соболев нахмурился:

— Профессор Эллиот, не надо шутить такими вещами.

— Я не шучу.

Они остановились у центрального выхода. Отсюда виднелись часть стадиона и купол экрана.

— Я вас слушаю, профессор.

— Командор Тарханов жив. — Красивое лицо Эллиота не выражало при этом никаких чувств. — Несколько дней назад станции галактической связи записали его короткое сообщение. Сегодня-завтра весть из космоса станет достоянием человечества.

Эллиот подробно рассказал все, что знал о событиях в Звездном Совете.

Соболев схватил его за руку:

— Вы говорите правду?

— К сожалению, правду.

— Так это же великолепно! — воскликнул Соболев. — Вы понимаете, великолепно! Я всегда верил в гений Тарханова. Встреча с инопланетной цивилизацией… Вы сами слушали запись?

— К сожалению, нет.

— Я возвращаюсь на Землю. — И Соболев размашисто открыл дверь, ведущую на олимпийскую площадку.

— Одну минуточку, академик!

— Что еще, профессор?

— Я не понимаю, почему вас обрадовало мое сообщение? Вы знаете, какие будут последствия? А предстоящий всепланетный плебисцит? Последнее время я тем и занимался, что пропагандировал ваши идеи всеми доступными мне средствами. Вы одобрили мою книгу. Я считаю вас своим духовным отцом.

Соболев внимательно посмотрел на Эллиота и покачал головой:

— Вы обижены, профессор? Мелко это, дорогой. Мелко. Весть о том, что Тарханов жив, ничего еще не меняет. Я твердо стою на своих позициях. Могу повторить, чтобы утешить вас: сначала мы должны переделать Солнечную систему, а потом приняться за другие звезды.

— Не понимаю, как Тарханов мог сотворить такое чудо?

— «Чудо», насколько я понимаю, принадлежит не ему. Он нашел это «чудо» на Лории. А если говорить о проблеме чуда в целом, то слушайте: целью всей деятельности интеллекта является превращение некоторого «чуда» в нечто постигаемое. Если в данном случае «чудо» поддается такому превращению, наше восхищение умом и подвигом Тарханова только возрастет.

— Что же мне делать?

Соболев рассмеялся и похлопал Эллиота по плечу:

— У ребенка отняли игрушку. Я вас назначил Главным специалистом Совета Солнца. У вас прекрасное поле деятельности по основной вашей специальности.

— Я не об этом… Как мне теперь пропагандировать ваши идеи?

«Не узнаю Эллиота, — подумал Соболев. — Он говорит очевидные глупости». А вслух сказал:

— Не надо пропагандировать, Чарлз. Пусть говорят сами народы. Мне нравится развернувшаяся дискуссия. И, простите, мне кажется, что вы печетесь не столько о моих идеях, сколько о своей популярности. Я не спрашиваю о ваших далеко идущих целях. Очевидно, они у вас есть.

— Но что же будет, если Земля выскажется за Вселенную?..

— Будем продолжать осваивать Солнечную систему теми силами, которые у нас имеются.

— А вы не думаете, что от исхода плебисцита зависит, быть вам Председателем Совета Солнца или не быть?

— Я не думаю, чтобы дело так далеко зашло.

— Вы будете бороться?

— Против кого? — Соболев пристально посмотрел на собеседника.

Эллиот пожал плечами и промолчал.

В это мгновение началась передача станции «Прощание»:

— Слушай, Земля! Наши позывные десятилетиями вызывали у землян чувства скорби и печали. Сегодня мы сообщаем не о скорби, а о радости, о победе человека в космосе…