Леонид Каганов - Дай бог каждому

Видя, как Тарас вымотался, Гоша сам наварил пельменей и даже взялся собственноручно постирать штаны Тараса, вымазанные в ржавчине и глине.

Убедившись, что Тарас сидит на веранде и самозабвенно уплетает пельмени, Гоша хитро улыбнулся, крадучись прошел на кухню, сунул штаны в микроволновку и запустил ее на пару секунд. Этого вполне хватило, чтобы выгорели нити контроля, оравшие все это время на всех радиочастотах.

– Хорошие у тебя штаны, – усмехнулся Гоша, возвращаясь на террасу. – Только мой тебе совет: не покупай с рук краденное в супермаркетах.

– Да мне плевать… – отмахнулся Тарас. – Какое мне дело, краденное или нет? Скажи лучше, когда инфекция пройдет?

– Ну, плевать, так плевать… – серьезно ответил Гоша, поглядев на часы. – А инфекция уже прошла. Будь здоров, друг Тарас, предохраняйся и учи физику. Ну а если чего еще подцепишь – приезжай снова лечиться. Нам и крышу надо перестилать, и фундаменты перекладывать…

Но Тарас его уже не слушал: с блаженной улыбкой нацепив наушники, он сосредоточенно водил плеером по всему телу.

– Прошло!!! – заорал Тарас и посмотрел на Гошу совершенно счастливыми глазами. – Я знал! Я знал, что ты мне настоящий друг!

Там, где нет ветра

На Волоколамском шоссе стоит памятник. Каждое воскресенье к нему приходят и молча кладут цветы.

Без всяких сомнений, передо мной была самая пышная дверь из всех, что я здесь видел. Конечно, густую завесу из ворсистых нитей трудно назвать дверью в человеческом понимании. Но кубари почему-то делают в своих постройках именно такие двери. Еще ни разу я не встречал у них чего-то закрывающегося плотно. Заходи кто хочет… Но эта дверь была особенной. Во-первых, проем был огромного размера – чуть ли не в человеческий рост. А ведь рост кубарей редко достигает метра. Значит, дверь парадная. Да и сами нити были разноцветнее, чем обычно, – дверь переливалась всеми цветами радуги. У меня не было сомнений, что эта дверь приведет к самому главному кубарю – уж не знаю, как он у них называется, президент или генералиссимус. Словарь не смог дать об этом толковой информации.

Я поднял выше раструб плазменного резака, глубоко вздохнул и на миг задержал дыхание. Сердце колотилось. Терять нечего. Пора. Я выскочил из ниши, спрыгнул на мягкий пол, перекувыркнулся и бросился к двери. До нее оставалось метра три. У кубарей прекрасная реакция. Но у меня – плазменный резак.

Нити мягко скользнули по лицу. И продолжали скользить, словно я рвался вперед через поле спелой пшеницы, играя в салочки, как в детстве. Обычно веревочные двери кубарей тянулся метра на полтора, но эта завеса все не кончалась. Наконец впереди забрезжил свет, и в следующий миг я выскочил в большой круглый зал. Примерно так я и представлял. Прямо передо мной сидел крупный кубарь. К счастью – один, больше тут никого не было. Пожалуй, самый крупный экземпляр из тех, что я видел. Как и все кубари, цвета он был ярко-алого. Форма его была не кубической – он больше напоминал крупную каплю, которая упала сверху из неведомой пипетки и уже начала растекаться по полу, но в этот миг окаменела. Приплюснутый шар с носом-шпилем, устремленным вверх и слегка в сторону. Но времени терять было нельзя. Я отпрыгнул и в следующий миг уже упал у стены сбоку от входа.

Честно говоря, я продумал все, кроме первой фразы, которую скажу. И сейчас в голове крутилось только дурацкое «не двигаться, это ограбление!».

– Не двигаться, это нападение!!! – проорал я, а Словарь тут же застрекотал на кубарском.

Прошла секунда. Кубарь не двигался. Сустав втянут. Глазной стебелек спрятан. Чем он сейчас смотрит и куда – этого я тоже не мог понять.

– Ты здесь самый главный? – проорал я.

В ответ раздалась переливчатая трель, и сразу в ухе зазвучал Словарь, который произнес неповторимым голосом Пашки: «Да, здесь я самый главный!» Я уже давно привык к тому, что Словарь переводил любые реплики кубарей самым спокойным тоном, но вот к голосу мертвого Пашки привыкнуть не мог, сейчас снова вздрогнул. А трель все продолжалась, и Словарь добавил: «Мне нужно несколько минут, чтобы сохранить информацию. После этого я буду готов».

В тот же миг из незаметного отверстия в панцире вылез длиннющий складной сустав и рванулся вперед. Кубарь сделал ошибку. Если бы он не так быстро дернулся, я бы, наверное, сперва попытался понять, что он мне сказал, и, конечно, потерял бы какие-то доли секунды. Но он выбросил сустав одним рывком. И я автоматически нажал на гашетку.

Тонкая полоса ослепительно синей плазмы щелкнула как хлыст.

Реакция кубарей меня всегда удивляла – он все-таки успел втянуть сустав обратно. Но там, куда он тянулся, теперь дымились обломки, потрескивая синими искрами. Запоздало я понял, что это была плашка терминала. Что было очень некстати – неизвестно, есть ли здесь поблизости запасной терминал. А без терминала мой план терял всякий смысл.

– Человек, мне действительно необходимо перед гибелью сохранить свою информацию, – произнес Словарь у меня в ухе спокойно и рассудительно.

– Ни с места! – рявкнул я, постепенно перемещаясь вдоль стены, чтобы держать на прицеле вход. – Двигаться только по моей команде! К терминалам не прикасаться! Ни с кем не связываться!

– Человек, у меня сегодня много несохранной информации. Перед гибелью я должен передать ее заместителю, – произнес в ухе слегка удивленный голос Пашки.

– Тем лучше, – прошипел я мстительно. – Если цивилизации кубарей дорог их верховный правитель и его информация, то они выслушают меня. Если нет – ты умрешь.

– Так, значит, ты не собираешься убивать меня прямо сейчас, человек? – ответил кубарь, и в его тоне послышалось облегчение.

– Я готов убить тебя в любую секунду, – ответил я честно и твердо. – Мне-то терять нечего, господин президент. Или как у вас принято тебя именовать… – Я скосил глаза на приклад резака – заряда оставалось еще много. – Отойди к стене! – скомандовал я кубарю.

Тот послушно переполз к стенке, мягко и мелко простучав по полу своей каплевидной задницей – как швейная машинка. Я прислушался – вдалеке за пеленой нитей раздавались невнятные шумы, но погони еще не было. Теперь я смог оглядеться в кабинете. Это, несомненно, был кабинет, и стены его были уставлены чем-то, что очень напоминало шкафы с множеством крошечных полок, большинство из которых были заняты. Или это соты, где выращивается молодняк, а передо мной – главная матка?

– Здесь есть запасной терминал? – рявкнул я.

– Есть, – тут же отозвался кубарь. – Здесь шесть рабочих терминалов.

Я огляделся, но терминалов не увидел. Впрочем, это наши компьютеры внешне похожи, а терминалы кубарей бывают самыми разными.