Анатолий Днепров - Разговор с чужой тенью

- Ну, знаете ли, в таком случае вы отрицаете роль теории. Вы рассуждаете, как голый эмпирик.

Я вдруг остро почувствовал, что навсегда потерял союзника. Ее насмешливый взгляд и веселый голос принадлежали теперь совсем другой Галине. Я посмотрел на нее и вздохнул.

- Как быстро вы меняете свои взгляды...

- Дело не во взглядах. Да, до сегодняшнего дня я верила в чудеса. Но разве доказательство, что чудес не бывает, не призвано направлять меня на путь истины? То, что люди называют принципиальностью, очень часто оказывается упрямой беспринципностью.

- Вам еще никто ничего не доказал. А что касается теорем профессора Касьянова, то вам, должно быть, известно, что великий Лейбниц доказал теорему о существовании бога.

- Я не знаю этой теоремы, но, наверное, она логически несостоятельна. Должно быть, там в неявной форме заложены ложные посылки.

Я горько усмехнулся.

- Вы уверены, что в логике Касьянова не скрыты ложные посылки?

- Пока да.

- Пока! А что будет дальше, вас не волнует?

Галина на мгновенье задумалась.

- Кто знает. С познанием всегда так. Все люди запрограммированы на уровне знаний эпохи своего времени. Может быть, в будущем некоторые программы и придется менять. В этом сущность бесконечного познания...

Я театрально воскликнул:

- Вот вы вместе с вашим Касьяновым и попали в ловушку! Бесконечное познание как раз и есть то самое "и так далее", где мы ничего не знаем. Я верю только эксперименту, а не бумажным парадоксам, вроде этих.

Я сильно ударил тетрадью по столу. Галина перестала улыбаться и посмотрела на меня с тревогой. Нет, она стала совсем другой. И все же она была та самая девушка, в глаза которой мне хотелось смотреть до бесконечности. Я положил тетрадь и пошел прочь, но вдруг она порывисто шагнула ко мне.

- Не сердитесь на меня. Я сама не знаю, что говорю... Вы знаете... Я бы очень вас просила... Может быть, это и не совсем удобно...

- Что?

- Пойдемте сегодня вечером гулять...

- Хорошо, - сказал я. - Я вас буду ждать на той самой скамейке, на берегу реки... Только не задерживайтесь, прошу вас.

Галина слегка улыбнулась и кивнула головой.

7

Крохотный буксир шипел и пыхтел, медленно толкая огромную баржу, наполненную строительным песком. В плавных и широких волнах реки отражалось пурпурное небо, а порывы ветра с противоположного берега раскачивали ветки пожелтевших кленов, стряхивая на землю дождь еще не успевших пожелтеть листьев. Зажглись первые звезды, и мир стал быстро погружаться в осенний сумрак... Голова Галины лежала на моем плече, я обнял ее за талию и удивился, какая она тоненькая и хрупкая... Я молчал, и мне казались ненужными и далекими споры с Касьяновым; мне представилось, что то же самое думает она, и от этого радость переполнила мое сердце...

Вот он, большой, миллионноголосый молчаливый мир человеческих чувств! Он разлился в седом тумане, заполнившем песчаный карьер у моста. Он плещется в бесчисленных блестках беспокойной воды, в которую смотрит безоблачное осеннее небо. Он волнуется в далеком шуме городского транспорта. Он трепещет в неровном дыхании сидящей рядом девушки, которая думает, верит, сомневается и ищет... Он во всем.

И пусть он, по Касьянову, называется "и так далее", но он и есть бесконечность, и мы должны за это благодарить природу.

Я на мгновенье представил себе другой, фантастический мир, в котором все конечно, где нет никаких "и так далее", где все познано до конца. В таком мире у человека всего пять чувств. В нем одно солнце и только одна планета. В нем всего два человека. В нем нет ни атомов, ни электронов, ни странного микромира, а есть большие кубические "неделимые" кирпичи, из которых можно построить конечное множество геометрических фигур. В этом мире одна река, одно море, одно озеро. В нем одно небо, и на небе только одна звезда. Там растет только одно дерево, и оно приносит только один вид плодов. Вселенная этого мира конечна и пуста. И больше в нем ничего нет.

Могли бы развиваться в таком мире наука и техника? Что означала бы в нем человеческая цивилизация? Были бы искусство, музыка, поэзия? Могла бы в нем родиться любовь?

Я представил себе этот унылый, однообразный мир и усмехнулся про себя. Конечно же, мы должны быть благодарны природе за ее бесконечность! Только благодаря ей так богат наш внутренний мир. Он сверкает и искрится, как вся Вселенная, и наверное поэтому нам всегда хочется жить. Вечно меняющиеся эмоциональные краски отвлекают нас от мысли о неизбежности смерти, потому что мы всегда очарованы калейдоскопом неповторимых чувств. Я прижал к себе Галину и прошептал:

- Вот тебе и ряды рекурентных формул...

- Но ряды могут быть бесконечными, - тоже шепотом возразила она.

- Так ли уж это важно?

- Главное, чтобы ряды сходились...

- Ты считаешь, что все происходящее в моей душе и... может быть, в твоей, перекладывается на сходящиеся ряды?

- Любые бесконечные ряды, которые отображают явления реального мира, должны быть сходящимися...

- Может быть, мы больше не будем говорить об этом?

- Я не хотела... Это вы...

- Почему "вы"?

- Ну, ты...

Я замолчал. Стало совсем темно, и я вдруг почувствовал, что самый важный момент в моей жизни наступил. Я встал и, отступив на шаг от скамейки, сказал вполголоса:

- Я люблю тебя, Галя. Я прошу тебя быть моей женой.

Девушка нерешительно поднялась.

- Женой?

- Да. Я хочу этого. Я прошу тебя... Я тебя...

- О! Только не это! Только не это!

Галина резко повернулась и быстро пошла по темной аллее вдоль берега. Я едва за ней поспевал.

- Галина! Галя! Остановись! Что с тобой! Если я сказал не то...

Но она все шла и шла, убыстряя шаги, затем побежала, спотыкаясь о кочки и обнаженные корни деревьев. Я догнал ее почти у выхода из парка. Здесь тускло горел одинокий фонарь, и не было ни одной скамейки.

- Что с тобой случилось? Почему ты бежишь?

- Не надо... Не надо... Не подходите... Мне так тяжело, так...

- Да что с тобой, милая?

- Не спрашивайте ничего. Все так нелепо, глупо... Я такая глупая...

- Погоди, о чем ты? Может быть, я... Прости меня, если я сказал не то...

- О, нет!

- Так в чем же дело!

Я схватил ее за руку. Рука ее была ледяная.

- Ты дрожишь, тебе нехорошо... В чем дело?

Она не отвечала.

- В чем дело, Галя?

Она безмолвно покачала головой.

- Ну говори же, что с тобой!

Я взял ее за плечи. Она пробормотала:

- Профессор Касьянов и эти ребята, дипломники...

- Что? Что они тебе сделали?

Она опять покачала головой. И вдруг ни с того ни с сего она тихонько засмеялась.

- Ты смеешься! Почему ты смеешься?

Она высвободилась, отошла на несколько шагов и сказала странным, прозаическим голосом: