Кирилл Берендеев - Ежедневник на этот год

- Вы ему нравитесь, - прокомментировал маленький хозяин котенка и принялся гладить свое сокровище сам. - А у вас кошка есть?

- Нету, к сожалению.

- Непременно заведите, - посоветовал мой попутчик. - Не пожалеете.

В вагон вернулась мама, озабоченная отсутствием своего чада. Увидев нас, она несколько успокоилась и попыталась улыбнуться мне; улыбка вышла вымученной, конечно, ее раздражали тяжелые сумки и ребенок, который постоянно норовил исчезнуть из поля зрения. Я улыбнулся в ответ.

- Савва, - мама строго посмотрела на сына, - ты опять ко всем пристаешь со своим котом. Вот отберут его у тебя, будешь знать.

- Да кто ж отберет, - я решил встрять в разговор, видя, как резко падает настроение у мальчика - подобная перспектива его напугала. - Не посмеют.

Мальчик был вынужден со мной попрощаться, крикнув в последний момент, чтобы я заходил к ним; куда "к ним", я так и не узнал: может в соседний вагон, может, в их город, в их квартиру, может, туда, куда еду и я. Или они сойдут на какой-то другой остановке - впереди их две - которую малыш с котенком за пазухой и волочащимся по полу вагона пластиковым пакетом считает "своей"; одному Богу известно.

Хлопнула дверь тамбура, они ушли, оставив меня в полном одиночестве.

Наконец поезд тронулся, постепенно набирая обороты, поплыл пейзаж за окном, вагон тряхнуло на стрелках, раз, другой; станционные строения остались позади, расползшиеся колеи собрались в одну, соседнюю с нашей, прямую, устремленную в тот город, куда я спешил. За окнами замелькал лес: ельник перемешанный березняком и островками молоденьких сосенок, едва просматривающихся в марево голубом покрове леса.

Прошла контролерша, пробила компостером билет, следом за ней в вагон, совершенно пустой, если не считать обнявшуюся парочку в дальнем углу, вошла немолодая женщина с безразмерной стенторовской сумкой в руках. Молодые были заняты тихим, разговором, касавшимся их одних, женщина достала из сумки "розовый роман" и погрузилась в чтение, словом, каждый был предоставлен своим интересам, каждый мог чувствовать себя в полнейшем одиночестве.

Я принялся за кроссворд. Догадав его, еще раз перелистал газету и под конец задремал. Под ровный стук колес замечательно дремется, по себе знаю, сколько уж километров так пролетело, продремалось про шустрый перестук, бесконечных километров пути туда, обратно и снова туда, по стране, по другим странам из числа тех, что составляли некогда единую и неделимую "одну шестую земного шара", великую страну без имени. Хотя и теперь границы прозрачны, но за столько лет, проведенных порознь, подальше друг от друга, уклад жизни удивительно изменился, поменялось буквально все; я, путешественник поневоле, замечаю это, быть может, много лучше тех, кто живет в самих областях, краях и республиках некогда необъятной родины.

Поезд задергался, вагон замотало из стороны в сторону, я очнулся от дремоты, выглянул в окно. Уже заметно стемнело, солнце садилось где-то за грядой убегающего вдаль иссиня-черного леса. Путь был проложен по возвышенности - внизу открывался впечатляющий вид: лес, деревушки, бегущая куда-то прочь речка, янтарем блестевшая на закатном солнце; все это великолепие мелькнуло разом и исчезло, скрылось за лесозащитной полосой, за хозяйственными постройками, за поселком, к которому прибыл поезд.

Мне еще далеко, далеко...

Я взглянул на часы: нет, все равно поезд опоздает, теперь уже наверняка.

Постояв немного на станции - народу чуть прибавилось - поезд рванулся было вперед, опровергая мои прогнозы, но затем вновь перешел на неторопливый старческий ход.

Добраться до гостиницы с пышным названием "Императорский дом" мне удалось лишь заполночь. Заспанный портье проверил бронь, разыскал нужный ключ и просто махнул в сторону широкой парадной лестницы, буркнув, должно быть, какую-то любезность.

Комната находилась на втором этаже, окна ее выходили на лужайку, густо заросшую по периметру кажется тополями, мне в темноте не разглядеть было. Вроде вполне приличная обстановка; я так устал от переживаний нынешнего дня, что мне не до особенностей снимаемых апартаментов было, забыв почистить зубы, я рухнул в постель и заснул, едва голова коснулась подушки.

- Я звонил его жене только что. Думаю, это последнее место, где Марат Вадимович может быть, но все же.... Она меня и слушать не стала.

- Да, - собеседник нервно затянулся новой сигаретой от окурка и оглядел неопрятную, заваленную бумагами комнату. - Живут они как кошка с собакой, что и говорить.

- Я не знаю, куда мне еще можно обратиться, Сергей Львович, - почти жалобно произнес мужчина в расстегнутой на две пуговицы белой рубашке. Трубку телефона он все еще держал в руке. Его собеседник пожал плечами.

- Сонечке мы уже звонили, теперь она будет психовать вместе с нами. В Каратозово тоже, Юрскому, тот и слышать не стал, хотя и... не знаю, темнит он что-то.

- Варенцову, Рашелю, Марченко... - стал перечислять сидящий у телефона.

- Просто не могу представить, куда он вдруг запропастился, - в сотый раз произнес Сергей Львович. - Если захочет - вовек не найдешь. Как в прошлый раз, помните?

- В прошлый раз, хочу уточнить, не было такой надобности его разыскивать, - напомнил собеседник. - А сейчас.... У него же сотовый с собой, мог бы хотя бы дать знать. Если не нам, то хотя бы своему заму... Черт знает что... Я звоню в милицию.

На этот раз Сергей Львович только махнул рукой и нервно пробормотал:

- Один черт. Поехали по всему списку: больницы, травмпункты, морги, дежурные части, вытрезвители... что там еще? - он взглянул на часы. Полвторого. Будем считать, что с ним что-то случилось.

- Придется, - его собеседник нервно затягиваясь, стал барабанить пальцами в кнопки телефона.

- Приемное отделение? - неожиданно сорвавшимся голосом произнес он и закашлялся. - Скажите, к вам не поступал сегодня днем или вечером...

- Я пойду с другого телефона, - Сергей Львович поднялся из кресла и ткнув сигарету в заполненную пепельницу, быстрым шагом вышел из кабинета.

Первые два дня прошли в суете и хлопотах: так всегда бывает по приезде в новый город. Налаживание контактов требует усиленной беготни и затрачивает уйму времени. Зато потом все окупается сторицей. Я надеюсь, что так случиться и в этот раз. По крайней мере, все предпосылки к тому имеются, боюсь говорить конкретнее, а то, как говорится, сглажу. Остается только держать пальцы сцепленными и плевать трижды через левое плечо.

Не осталось времени даже на чтение прессы, а очень хотелось. Только не третий день выдалась свободная минутка, не минутка даже, а целых полдня - с полудня и до пяти, которые мне, как туристу в душе, следовало бы провести в изучении местных достопримечательностей, как то: церквей, монастырей, усадеб, памятников и прочих аксессуаров любого уважающего себя города, к числу которых можно отнести и этот. Из всей программы я успел только купить набор открыток с видами на вокзале, тем пока и ограничился. Пресса меня интересовала более всего.