Александр Абрамов - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 12

Кибернетик увидел престранное зрелище. Ворота и мяч помчались от него, как снятые наездом киносъемочной камеры. Экран пересекла нога — заведенный край трусов, голое колено, чулки со щитками и мяч, рванувшийся от ноги косоприцельным прострелом. Мгновение — и он исчез за воротами, пролетев на какой-нибудь сантиметр рядом со штангой.

Кибернетик искоса взглянул на сидевшего рядом: глаза его были прикрыты руками. Без слов сочувствия, без вопросов кибернетик выключил преобразователь памяти. Экран погас.

— Снимайте присоски, — сказал академик и прибавил с горечью: — Вы понимаете теперь, почему этот матч был для меня последним?

Кибернетик ничего не ответил, молча освободил голову академике от проводки, переключил какие-то рычажки на панели и, присев к столу, записал что-то в толстой бухгалтерской книге.

— Что вы записываете? — спросил академик.

— Показатели приборов. Чистоту звука, резкость изображения, коэффициент точности…

— А коэффициент полезности?

— Не понимаю.

— Какую пользу людям принесет показанная вами кувырколлегия? Историкам футбола? Дипломантам спортивных вузов? Клубным музеям? Кинодокументы и магнитная лента выполнят эту задачу точнее и проще.

— Ваша проба не записывалась.

— А ваша? Кому вы ее покажете? Жене, когда она состарится? Или внукам, когда они подрастут?

— Над фонографом Эдисона тоже смеялись, а он положил начало звукозаписи.

— Несопоставимые величины! — закричал академик. — Есть и другие. Микроскоп привел нас в микромир, а лазер к космическому видению. Но куда приведет материализация времени? К механическим игрушкам для взрослых детей. Я бросил свою, потому что не мог стабилизовать время, вы тоже — я уверен в этом! — бросите вашу, потому что не можете его изменить.

— Не все в науке нужно рассматривать с точки зрения практической пользы.

— Все! Не сейчас, так в будущем.

— Значит, вето?

— На что вето? На игру со временем? Да! На кинематографию памяти? Что же до аппарата, то пока вы создали только игрушку — отдайте ее врачам или криминалистам: она им пригодится. И не останавливайтесь на полпути. Ищите ключ к тайнам человеческой памяти, к ее коду, к ее совершенствованию. Будьте ее хозяином, а не копиистом.

Академик встал и, не прощаясь, пошел к выходу. У двери он остановился и долго стоял так, не касаясь дверной панели и не оборачиваясь к молчавшему кибернетику.

— А жаль, — вдруг произнес он, не двигаясь, — честное слово, жаль.

— Не люблю, когда меня жалеют, — вспыхнул кибернетик.

Академик оглянулся — глаза его снова помолодели.

— Я думал не о вас, — сказал он.

— А о ком?

— О себе. После этого матча мне предложили заменить уходившего на пенсию тренера. Я отказался. А зря! Кто знает, может, это была невосполнимая потеря для футбола. Может, именно мне удалось бы создать чудо-команду — голубую мечту болельщика. А, как вы думаете?

Кибернетик в растерянности не сразу нашелся: шутит академик или говорит всерьез? Да шутит же — за академиком это водилось: несколько ироничный взгляд на собственную персону.

И кибернетик в тон ответил:

— Это не в компетенции моей «игрушки».

Академик рассмеялся и вышел.

Виктор Комаров

ПЕРЕВОРОТ ОТКЛАДЫВАЕТСЯ

Маленький диск Солнца опустился совсем низко над горизонтом и, как всегда, сделался красновато-фиолетовым. Для земного человеческого глаза все на этой планете выглядело неестественным. Но хуже всего были эти красновато-фиолетовые закаты, наводившие неистребимую тоску…

Впрочем, Клея все это нисколько не угнетало. За два года первого в своей жизни космического дежурства он еще не успел утратить интерес к необычному.

Клей медленно переступал по тропинке, поднимавшейся к базовому домику. В руках он нес небольшой темный шар, размером чуть больше биллиардного…

Наконец Клей добрался до крыльца и тяжело поднялся по ступенькам. Отдуваясь, словно после трудной работы, он прошел во внутреннюю комнату, прикрыл за собой стальную дверь и опустил шар на пол.

Шар зазвенел жалобно и протяжно.

Ферри зашевелился на своей койке.

— Опять притащил какую-то дрянь? — лениво протянул он, не поворачивая головы.

— Да ты только взгляни!.. — восторженно сказал Клей. — Такой маленький, а весит килограммов двадцать пять, а то и все тридцать.

— И как тебе не надоест копаться в этом хламе, — все тем же безразличным тоном заметил Ферри, продолжая лежать лицом к стене.

— Хлам?.. — возмутился Клей. — Ведь это оставили они!

— Все это давным-давно исследовано, — скучным голосом протянул Ферри. Без нас…

— А может быть, не все?

— Господи, — проворчал Ферри. — Что за человек.

Он кряхтя повернулся и спустил ноги на пол:

— Ну…

Клей присел на корточки и ласково провел по шару рукой, словно гладил котенка.

Шар и в самом деле выглядел необычно. Он был сделан из какого-то странного материала, не похожего ни на металл, ни на полимеры, и казался прозрачным, но в то же время нельзя было разглядеть, что у него внутри. Поверхность шара странно мерцала и поблескивала, на ней проступали и исчезали туманные узоры.

— Видишь?

— Ну что? — невозмутимо пожал плечами Ферри. — Шар кал шар.

— Странный ты все-таки парень, Ферри, — Клей наморщил лоб, и его густые темные брови сомкнулись над переносицей. Это был верный признак, что он начинает злиться. — Тебя ничем не проймешь, не удивишь…

— А разве в мире осталось еще что-нибудь удивительное? — ухмыльнулся Ферри. — Тем более здесь, на этой забытой богом планете, откуда и местные-то жители давным-давно смотались…

Клей хмыкнул.

— Нет, все давным-давно разложено по полочкам, — вздохнул Ферри. Никаких загадок. Никаких сенсаций… Ничего такого, что могло бы встряхнуть воображение.

— Рискованная философия, — пробурчал Клей, — можно попасть в пиковое положение.

— Говоря откровенно, сейчас меня интересует одно, — отрубил Ферри, сколько дней нам еще осталось…

Клей сладко потянулся, разведя руки в стороны и вверх:

— А мне здесь нравится…

— Когда-то и я был таким, — согласился Ферри. — Хотел бы я взглянуть на тебя после пятой вахты. Все осточертеет…

— Нет!

— Ну хорошо, хорошо, — примирительно сказал Ферри. — Прячь свой шар, и пора ужинать.

Клей примерился и носком ботинка легонько подтолкнул шар к углу комнаты, где уже громоздилась целая куча всякой всячины. Но шар вдруг издал свистящий звук и, описав на полу несколько неожиданных замысловатых зигзагов, стремительно нырнул под койку. Ферри в два прыжка очутился у двери.