Генри Каттнер - Маска Цирцеи (сборник)

— Гроб Магомета… подвешенный между небом и землей, — пробормотал Камерон. — Как это сделано, Бренн?

Доктор тронул усы.

— Это не моя специальность. Мы проводили самые обычные исследования: морфология, анализ мочи, электрокардиограмма, обмен веществ… и здорово с ним намучились. Он поморщился. — Пришлось привязывать его ремнями к кровати, чтобы сделать рентген. Он… висит в воздухе!

Физик, балансируя на стремянке, проделывал таинственные манипуляции с проводами и зондами. Потом сдавленно вскрикнул. Дю Броз следил, как физик медленно перемещает взад-вперед какой-то прибор.

— Это бессмысленно, — выдавал он.

— Он здесь со вчерашнего утра, — сказал Бренн. — Его нашли в лаборатории, он висел в воздухе. Уже тогда он вел себя странно, но еще разговаривал. Тогда он и сказал, будто является Магометом, а спустя полчаса перестал реагировать на окружающее.

— Как вы его сюда доставили? — спросил Дю Броз.

— Так же, как доставили бы воздушный шар, — ответил доктор, дергая кончик уса. — Его можно перемещать куда угодно, но если отпустить, он вновь взмывает вверх.

Камерон внимательно разглядывал пациента номер Эм-двести четыре.

— Ему около сорока лет… Вы обратили внимание на его ногти?

— Обратил, — сказал Бренн. — Не далее недели назад они были вполне ухоженными.

— Чем он занимался эту последнюю неделю?

— Работал, но над чем — меня не информировали. Военная тайна.

— Значит… он открыл способ нейтрализации тяготения… и шок, вызванный этим открытием… Нет, он был бы готов к такому результату. А если работал, скажем, над прицелом и вдруг заметил, что парит в воздухе… — Камерон нахмурился. — Но как может человек…

— Он не может, — заметил физик со стремянки. — Это просто невозможно. Даже в теории для создания антигравитационной силы нужны какие-то машины. Мой прибор сходит с ума.

— То есть? — не понял Камерон. Физик повернул прибор к психологам.

— Он действует… видите шкалу? А теперь смотрите… Он коснулся металлическим зондом виска пациента номер Эм-двести четыре. Стрелка упала до ноля, потом дико прыгнула в конец шкалы, помешкала там и вновь вернулась на ноль.

Физик слез со стремянки.

— Превосходно. Мои приборы не действуют, когда я пытаюсь замерить этого парня. Зато они действуют в любом другом месте. Но… я и сам не знаю. Может, он претерпел какое-нибудь химическое или физическое превращение. Хотя даже в этом случае не должно быть никаких трудностей с качественным анализом. Такого просто не бывает. — Бормоча что-то под нос, он принялся собирать оборудование.

— Однако теоретическая возможность подвесить объект в воздухе все-таки существует, правда? — спросил Камерон.

— Вы имеете в виду объекты тяжелее воздуха? Конечно. Гелий поднимает дирижабль. Магнитные силы держат в воздухе опилки железа. Теоретически вполне возможно, чтобы этот человек висел в воздухе. Никаких проблем. Но должна существовать какая-то разумная причина. А как я могу обнаружить эту причину, если мои приборы не действуют?

Он в отчаянии махнул рукой, его морщинистое лицо гнома раздраженно скривилось.

— И вообще, меня заставляют работать вслепую. Мне нужно знать, чем занимался этот человек, только тогда я смогу предложить гипотезу. Иначе мне тут нечего делать!

Бренн посмотрел на Камерона.

— Есть вопросы?

— Нет. Во всяком случае, не сейчас.

— Тогда вернемся в мой кабинет. Когда они вошли, Лок тут же встал.

— Готово, мистер Камерон?

— Да. Куда мы теперь?

— К Военному Секретарю. Дю Броз застонал про себя.

3

В течение следующих четырех часов…

Инженер-ракетчик в девяносто четвертый раз проверил цепь, откинулся на спинку кресла и расхохотался. Его смех вскоре перешел в беспрерывный истошный визг. В конце концов врач из амбулатории сделал ему в руку укол апоморфина и смазал покрасневшее горло. Однако сразу же после пробуждения инженер снова начал орать. Пока он шумел, он чувствовал себя в безопасности.

Цепь, которой занимался инженер, была частью устройства, в больших количествах сброшенного противником. Четыре из этих устройств взорвались, убив семерых техников и разрушив ценные приборы.

Физик поднялся из-за своего стола, заваленного бумагами, спокойно прошел в мастерскую и смонтировал генератор высокого напряжения. Затем с его помощью покончил с собой.

Роберт Камерон вернулся в Нижний Чикаго с папкой в руках и поспешно направился в свой кабинет. Дверная ручка, когда он коснулся ее, была вполне нормальной наощупь. Подойдя к столу, он открыл папку и высыпал из нее фотокопии и графики. Потом взглянул на часы и отметил, что уже без минуты семь.

Камерон ждал семи мелодичных ударов, а поскольку их все не было, снова посмотрел на белый циферблат часов.

Циферблат открыл рот и произнес:

— Семь часов.

Сет Пел был ассистентом Камерона и его alter ego.[2] В тридцать четыре года у него были седые волосы и округлое румяное лицо, которое вполне могло принадлежать подростку. Исключая директора, Пелл был самым компетентным человеком в области психометрии, а в неврологии пожалуй, даже превосходил его, хотя ему и не хватало обширных технических знаний Камерона.

Он вошел в комнату с улыбкой, предназначенной Дю Брозу.

— Что будешь пить? — спросил он. — Успокоительного или чего покрепче?

Дю Броз никак не мог привыкнуть к его беззаботной развязности.

— Сет, если бы ты наконец не появился…

— Знаю, знаю. Наступил бы конец света.

— Шеф говорил тебе, что случилось?

— Я не позволил ему, — сказал Пелл. — Уговорил его на небольшой сеанс Крепкого Сна и выключил на десять минут. Потом дал ему психотропное средство. Сейчас он в состоянии глубокого гипноза.

Дю Броз глубоко вздохнул, а Пелл присел на край своего стола и принялся подстригать ногти на руках.

— Ну, хорошо, — сказал Дю Броз. — Я поверил тебе на слово, что нужно было ввести шефа в гипнотический транс. Ты единственный, кому я доверяю втемную. Обычно я не покупаю кота в мешке. Итак, я тебя слушаю.

Дю Броз чувствовал себя неважно. Если он не сможет убедить Сета… впрочем, он был уверен, что сможет. Опасность была слишком реальной, слишком очевидной, чтобы не замечать ее.

— Сегодня утром, — начал он, — сюда ворвался Военный Секретарь, знаешь, этот Календер. Шеф был занят, поэтому я спросил, могу ли ему чем-то помочь. Календер был здорово обеспокоен, иначе вообще не стал бы со мной разговаривать, хотя знает, что шеф мне доверяет. Мы немного поболтали — немного, но этого хватило, чтобы я почуял неладное. Возникла некая проблема, и в этом все дело. Каждый, кто пытался в ней разобраться, сходил с ума.