Валентин Рич - Полмиллиона часов

- Можете! - отрезал старик. - Я смог. Я всех оставил. Там! - он протянул длинную сухую руку к двузубцу. - Идите! - добавил он. - За меня не бойтесь. Доберусь понемногу...

- Хорошо! - неожиданно для девушки согласился юноша. - Сейчас уйдем. Но скажите, вы - старый человек, вы должны знать, скажите, почему это все произошло? Почему высокие каблуки? Почему запретная зона? Нас едва не пристрелили, пока мы сюда пробирались. Почему я ни разу в жизни не видел ни одной ракеты? Только в музее с надписью: "На это ушло сто тысяч человеко-недель"? Почему все только и делают, что днем производят продукцию, вечером торчат у стойки, ночью смотрят заказанные сны?

В глазах у старика мелькнуло что-то живое.

- Так уже было не раз, - сказал он. - Ты знаешь, когда корабли нашего острова впервые пересекли океан?

- При испанцах, - ответил юноша.

- За пять столетий до них... Вот так... А потом пять столетий апатии.

- Но почему?

Император повелел сжечь все корабли. И казнить каждого, кто вознамерится строить их снова...

- Но почему?

- Все, что нам нужно иметь, мы уже имеем. Все, что нам нужно знать, мы уже знаем. Излишние знания - источник скорби. Так учили народ.

- Но это смерть! - воскликнул юноша. - Если так пойдет и дальше, то женщины перестанут рожать детей...

В глазах старика мелькнуло подобие улыбки.

- Не перестанут.

Он подобрал с земли два коричневых камня и с неожиданной силой ударил их один о другой.

- Понюхайте!

- Пахнет паленым, - сказала девушка.

- Кремень, - сказал юноша.

- Даже в камне живет огонь, - проговорил старик. - Когда-нибудь эти камни станут частью нового солнца...

- Скоро ночь, - сказала девушка. - Нам надо идти. И нам надо знать, что там. Что?

- Мина Тиглера, - небрежно, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся, произнес старик. И, заметив недоумевающий взгляд девушки, добавил: - Ее придумали, чтобы подавить волю к сопротивлению. Тиглера нет. А мина осталась. Теперь уже не вся. Но на вашу долю хватит. Есть у вас карта?

Юноша выхватил из нагрудного кармана штормовки сложенную в несколько раз трехверстку и разложил ее у ног старика.

- Карандаш!

Девушка достала карандаш и протянула старику.

Тот встал на колени, несколько секунд вглядывался в карту, а потом старательно вывел на ней крестик.

- Тут осталась часть нашего груза. Центнера полтора...

Опираясь на руку юноши, он медленно поднялся с колен, разогнулся, поднес к шляпе коричневую руку, повернулся спиной к Гранде Диабло и, медленно переступая длинными худыми ногами, зашагал в гору.

- Погодите! - закричал юноша. Сорвался с места и в несколько прыжков догнал старика. - Погодите! Она пойдет с вами!

Старик не остановился, только покачал головой на ходу.

Тогда юноша бросился к девушке и сильно рванул ее за руку:

- Иди!

- Он доберется сам, - сказала она, пытаясь высвободить руку. - До источника не так уж далеко.

- Не доберется! Иди и жди меня у Хромого!

- Не дури. Я пойду с тобой.

- Ты нужна ему, а не мне!

- Я пойду с тобой.

- Он стар, а я молод!

- С тобой...

- Он слаб, а я полон сил!

- С тобой...

- Будешь только путаться у меня под ногами!

- С тобой...

- Убирайся к дьяволу!

- С тобой...

- Ах так! - Юноша отпустил ее руку, которую все еще машинально держал в своей, и, размахнувшись, ударил девушку по щеке.

Она охнула, по не пошевелилась.

- Увижу - убью! - Он повернулся и бросился вниз по тропе.

Когда он исчез за поворотом, девушка поднесла холодную ладонь к горевшей от удара щеке и оглянулась.

Старика тоже не было видно.

Она подняла свои рюкзак, взвалила его на спину и медленно зашагала вниз по тропе в сгущавшуюся тьму.

...Полмиллиона часов. Полмиллиона часов. Полмиллиона, полмиллиона, полмиллиона часов...

6

На третьи сутки утром, когда солнце отжало к подножию белую тучу тумана, обнажив два вонзившихся в небо каменных клыка, юноша и девушка увидели змей.

Оба зубца - они были совсем близко, если напрямик, то метрах в трехстах - казались живыми, шевелящимися, так густо покрывали их растущие прямо из камня серые извивающиеся ленты с безглазыми утолщениями голов, увенчанных тремя более темными жгутами. Жгуты тоже беспрестанно извивались, по, в отличие от самих лент, не беспорядочно, а все вместе - как колосья под ветром. В бинокль все было видно, как на ладони.

- Длинный, они заметили нас, - прошептала девушка, крепко сжав холодными пальцами руку юноши.

Действительно, порывы несуществующего ветра все чаще склоняли темные жгуты в их сторону. А вслед за жгутами все больше безглазых голов поворачивались им навстречу.

Рука юноши ответила легким, бережным пожатием.

Он осторожно опустил на землю свой тяжелый мешок и громко, гораздо громче, чем обычно, сказал:

- Доставай запалы.

И, повернувшись к ней, увидел ее глаза.

- Малыш, а малыш, - произнес он, понизив голос, - встань-ка на цыпочки, помогу снять рюкзак.

А она прошептала:

- Может, лучше сам нагнешься?

И сплела пальцы на его стриженом затылке.

...Как-то раз я взял карандаш и помножил двадцать четыре на триста шестьдесят пять. И еще раз - на шестьдесят пять. И у меня получилось что-то немногим больше чем полмиллиона.

Не верите? Возьмите карандаш и проверьте. От начала жизни до смерти всего лишь полмиллиона часов.

Так спешите любить все, что вы любите! И ненавидеть все, что вы ненавидите! Словом и делом спешите сегодня - завтра будет поздно. Все слова, которые вы не успели сказать, превратятся в бессмысленный хрип, все движенья, которые вы не успели сделать, превратятся в беспомощный трепет, когда настанет последний из вашего полмиллиона...

7

Прошли сутки.

Прошло пять суток.

Прошло десять суток.

Прошло двадцать суток.

Прошел месяц.

Солнце еще не всплыло из-за хребта, но свет уже заливал полнеба, когда трое рослых мужчин подошли к единственному сохранившемуся в поселке дому.

Двое остались внизу, а третий - очевидно, старший - уверенно поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

В доме послышалось какое-то неясное движенье. Потом снова все затихло. Но было ясно - там, за дверью, кто-то есть.

Пришедший громко спросил:

- Хромой здесь живет?

И еще два раза повторил свой вопрос.

Дверь чуть-чуть приотворилась.

- Не бойтесь! - весело сказал мужчина. - На дорогах ни одного стражника! В городе - волнения, вождь удрал из дворца.

Дверь распахнулась настежь. На пороге возникла щуплая фигурка подростка.

- Где же все-таки Хромой? - спросил мужчина.

- Я - младший брат своего старшего брата, - сурово проговорил подросток. - Пошли!

Удача, сопутствовала им - осыпей не было. Только раз брат Хромого остановил машину, велел путникам оставаться на месте, а сам вышел, держа под мышкой смутно поблескивающую в полутьме ущелья металлическую доску. Они видели, как он прошел мимо какой-то бесформенной груды, подошел к каменной стене, и услышали скрип сверла. Минут через двадцать машина снова тронулась в путь.