Евгений Бенилов - Случай в аэропорту

Поначалу она была неразговорчива и отвечала на мои распросы односложно. Я, впрочем, не настаивал: захочет - расскажет о произошедшем сама. Но она не захотела... допив ирландский кофе, мы прихватили виски и вино, оставшееся от моего ужина, и перебрались в гостиную. Мебели там не было, зато имелся мягкий ковер и две свечи в псевдо-старинных подсвечниках Вика зажгла их и погасила свет. Пока я задергивал шторы, она принесла из кухни еще с десяток свечей и расставила в блюдцах по всей комнате. Гостиная озарилась дрожащими огоньками, по потолку и углам забегали тени.

- Расскажи о себе, - попросила девушка, садясь на ковер спиной к стене.

- Мне особо нечего рассказывать, - отвечал я, опускаясь рядом. - Мне тридцать три года. Работаю в местном университете, на факультете математики.

Жена - программистка. Из России уехали восемь лет назад: четыре года в Австралии, два - в Англии, два - в Ирландии. Сыну девять лет. Вот, собственно, и все...

- А почему с места на место переезжали?

- Долгая история... и не очень интересная притом.

Некоторое время мы молчали.

- Лучше ты про себя расскажи... - предложил я.

И Вика начала рассказывать.

Она была единственным ребенком офицера-ракетчика и учительницы литературы.

Сколько она себя помнила, их семья скиталась по разным дальневосточным гарнизонам, не задерживаясь нигде дольше двух лет (отца отчего-то постоянно переводили с места на место). Из-за постоянных переездов подруг у нее не заводилось, да и с матерью она была не особенно близка, так что большую часть времени Вика проводила с отцом. Тот очень любил рыбалку и всегда брал дочку с собой (ходили они вдвоем, отцовских друзей Вика не помнила). А когда ей исполнилось десять, отец утонул. Случилось это на каком-то озере, весной:

лед подтаял, и отец провалился в воду. Он несколько раз пытался выбраться, однако лед ломался... Вика подпозла к краю полыньи и подала отцу руку, но тот нарочно отплыл на другой конец, боясь, что дочка тоже провалится. Он продержался на плаву с четверть часа... (эта часть рассказа произвела на меня жутковатое впечатление из-за отстраненного, бесчувственного викиного тона).

После смерти отца они с матерью переехали в Москву - точнее, вернулись в Москву, ибо мать была москвичкой. Дедушка с материнской стороны оказался высокопоставленным дипломатом и устроил внучку в привилегированную французскую школу с фруктовым садом, географической площадкой и бассейном. В школе Викe не нравилось: она в равной степени ненавидела чванливых одноклассников и подхалимов-учителей. Все свободное время она проводила в школьной библиотеке, читая стихи.

А через четыре года мать вышла замуж.

Отчим работал замминистра в каком-то третьеразрядном министерстве - то ли сельского строительства, то ли легчайшего машиностроения. Это был высокий, статный человек лет сорока со смуглым, смазливым лицом... Викa не полюбила его с первого взгляда. Однако ничего плохого, кроме глухоты к стихам и общей тупости, она за ним поначалу не заметила. Проблемы начались, когда ей исполнилось шестнадцать: она стала ловить на себе масляные взгляды, несколько раз отчим как бы случайно без стука заходил в ее комнату. А однажды, когда мать была в отъезде, попытался забраться в викину постель - но получил такой отпор, что царапины с его мерзкой рожи не сходили неделю.

Вика обо всем рассказала матери, но та не поверила и дала дочери пощечину:

мол, не смей клеветать на любимого человека!... (Девушка рассказывала об этом эпизоде с таким видом, будто ей хотелось сплюнуть.) В результате, она переехала к деду.

На этом ее злоключения закончились: дед в ней души не чаял и баловал изо всех сил (внучка напоминала ему покойную жену). Окруженная репетиторами, гувернантками и экономками, Вика доучилась в школе и поступила в Литературный институт. В студенческие годы, кстати, она выиграла некий поэтический конкурс (она со значением поглядела на меня)... и это был очень престижный конкурс, да!... А после окончания института ее взяли работать в редакцию очень хорошего журнала... хорошего и престижного журнала!... И напечатали подборку ее стихов в другом хорошем журнале!...

Вика закончила рассказ за полночь. Некоторые из свечей догорели, пустые бутылки из-под вина и виски стояли в углу.

- Пойдем спать?... - покачиваясь, я поднялся на ноги.

- Спасибо, что выслушал, - Вика улыбнулась.

- Всегда пожалуйста, - я сделал широкий жест, выражавший галантное добродушие, но чуть не потерял равновесие и оперся на стену. - Пардон... я, кажется, слегка перебрал, да.

Пока я гасил свечи, Вика прибрала посуду; мы разошлись по ванным комнатам.

Дабы хоть чуть-чуть протрезветь, я принял контрастный душ.

Когда я вошел в спальню, свет уже не горел. Я полез на кровать. Под моим одеялом лежала Вика - от нее приятно пахло духами.

"Извини!" - девушка обняла меня за шею и прижалась всем телом. "За что?" - "За то, что сделала тебе больно..." Мои колени сжались, как у девственницы от прикосновения мужчины... лучше б она не вспоминала. "Ничего страшного", - с наигранным легкомыслием отвечал я. Некоторое время мы возились, целуя и гладя друг друга по частям тела... Наконец настала пора решительных действий, однако (из-за темноты) я никак не мог определить местоположение викиных рук. А вдруг она опять?... - мои колени снова инстинктивно сжались.

"Что?" - тревожно прошептала Вика. Я молчал. "Что с тобой?" - девушка обняла меня... кажется, обеими руками... увы, я понял это слишком поздно.

Сгорая от стыда, я откатился в сторону.

- Объясни, в чем дело?! - Вика привстала на локте.

- А то ты не понимаешь?... - зло отвечал я. - Сначала чуть не оторвала мне, пардон, яйца, а теперь лезешь с извинениями, да еще в самый неподходящий момент!... - я помолчал и смущенно пояснил: - Я все время думаю, где находятся твои руки...

Наступила тишина. Вика о чем-то размышляла - я слышал, как у нее работают мозги...

Вдруг неясная тень метнулась к краю кровати. Шлеп-шлеп-шлеп - цепочка легких шагов прошелестела в сторону двери. Щелк - зажегся свет. Мои глаза инстинктивно зажмурились.

- Я придумала! - объявила Вика с интонацией архимедовской "эврики".

5. Ночная экспедиция

- Что ты придумала? - я почувствовал, что с меня потянули одеяло, и нехотя сел. Пол неприятно холодил пятки. Выпитое виски слегка кружило голову.

- Потом объясню. А пока доверься мне!

- Довериться тебе? - я не удержал саркастической усмешки...

Жена всегда говорила, что я не умею настаивать на своем - особенно, с женщинами. Наверное, она права... так или иначе, но через десять минут мы с Викой уже выходили из дома. Цели нашей экспедиции я не знал, и почему я должен в ней участвовать - тоже (девица лишь пробормотала что-то невнятное насчет "поможешь мне кое-что открыть"). Я был одет в темно-синие джинсы и черный свитер, лично выбранные ей из моего гардероба, а сама она облачилась в черный комбинезон и бордовую кофточку. Мы залезли в машину... а что, если сказать: мол, не желаю садиться за руль в нетрезвом виде? Я посмотрел на свою спутницу... нет, шансов не было: она просто заставит меня вызвать такси. Я обречено завел мотор.