Михаил Михеев - Охота на невесту

Вся деревня наперёд знала – первыми пойдут глашатаи – заглянут в каждый двор, зачитают графский указ – дескать, явиться всем девицам немужним к дому старосты и построиться для дальнейшего осмотра. За глашатаями приедут конные сваты – поговаривали, среди них даже маг – на предмет целомудрия проверяет, на слово не верят. Всё шло по плану, пока взгляд молоденького мага не упёрся в Джу. И изменился странным образом. В нём сочетались одновременно благоговейный ужас и робкая надежда.

Сваты вот уже битый час о чём-то спорили – невесты застыли в ожидании. На запах благовоний слетались мухи и пчёлы, под палящим солнцем потели и начинали смердеть тела, текла ручейками пота краска с лиц… Джурайя от скуки постукивала пальцем по стене старостовой избы, как бы случайно ей в такт из леса отзывался дятел, насвистывали щеглы стрекотали сороки. Девушка так увлеклась, что проглядела судьбоносный момент – от сватов отделился немолодой воин с усталым лицом, развернул грамоту и начал зачитывать вслух:

– девица 18-23 вёсен (пометочка острой палочкой о соответствии – чирк)

– ликом благородна, по происхождению крестьянка (чирк)

– станом крепка

– ликом светла (чирк-чирк)

– целомудренна – освидетельствовано магом третьего ранга (чирк)

– зубы белые, крепкие, в достаточном возрастной норме количестве (чирк!)

– явилась чисто вымытой, не изукрашенной, без следов приворота – освидетельствовано магом третьего ранга (чирк-чирк-чирк)

– наделена даром естественного (наследственного) происхождения

– Вы нам подходите. Соберите необходимое для недельного путешествия и ожидайте в своём дворе сопровождающих. Вас доставят к месту прохождения семейной службы – все верительные грамоты на титул, поместье и содержание будут вручены вашей семье накануне официальной даты свадьбы.

Шчёлк каблуками и увёл за собой лоботрясов. В трактир пошли – обмыть удачную сделку, сволочи.

… Списочек, вы нам подходите… А вы мне подходите? А меня кто спросил?! Я хочу?!!! Не так я хотела 18-е лето провести. Надо было раньше сматываться – по хорошему хотела, с родительским благословением в ученицы мага, в город. Ведь есть же дар! Только пользоваться не умею…

Мать счастливая – аж плакать хочется, отец заикнулся – не гоже девку без любви за старика – мать бровь подняла, к сковородке примерялась, он и замолчал. Молчун он и есть Молчун. Пойдёт теперь в землянку, горе в настойке топить. Один он меня понимает, а и то помочь не может. А мать – мать уже и сундучок походный к воротам подтащила. Дочечка, платьев не кладу только вот сменные на дорогу – по одному на каждый день, дочечка, вот тебе рукоделие – будет чем в карете заняться, платочек вензельный графу в подарочек вышьешь, дочечка, а мыльца то душистого в дорогу нет – побегу у жены мясника займу… Дочечка… А раньше то: Райка – опять порты мужские натянула! Райка – от Ценя пойдёшь, от клопов зелье захвати. Всё, не могу молчать, пора прекращать балаган.

– Успокойся, никуда я не еду.

Я думала мать или кондратий обнимет, или она сковородой любимой меня прибьёт, или всю посуду переколотит, а тут тишина зловещая наступила – потрогать можно. Медленно обошла вокруг меня, руки в боки упёрла, глаз прищурила…

– Только посмей, дрянь, графского указа ослушаться. Ослушаешься – не дочь ты мне. Всю жизнь ты мне испортила! – звук нарастал и нарастал, голос срывался на ультразвук. – Я костьми лягу, а за графа ты выйдешь! Титул… Поместье… Рента… Да как ты смеешь?!!! Да кто ты такая?!!!!!

… Хороший вопрос – а правда, кто? Джурайя и сама не знала: того, что она подкидыш, от неё не скрывали – чтоб благодарна была, чтобы каждый день помнила чем она матери с отцом обязана.

Нашли её на межи, да так удачно нашли – что не пересказать. Отец – тогда ещё просто Молчун, муж Мариссы-бездетной, с кумом по утренней росе косили на лугу, а тут возьми да и воткнись коса в землю. Возле тонкой шейки лежащего в траве ребёнка. Не воткнись коса – и голова с плеч, у Молчуна ноги подкосились. Так, на полусогнутых, он и пошёл к своему дому, неся дитя на вытянутых руках. В дом внёс, а рук разжать не может, губы трясутся, головой мотает, мычит нечленораздельно… Хорошо кум подоспел – влил стакан настоечки в рот, и отпустило. Расслабился, поплакал, Мариссе, застывшей, как жена Лота, рассказал, как дитя нашёл. Сбежалась вся деревня, пришёл и Цень – он то и сказал, что ребёнка им небо послало, счастье это и дар небес – Джу Ра Йя, как говорят у них на родине. Так и назвали. А уж как счастлива была Марисса – двадцать лет всех богов молила, а так и не смогла даже и зачать ни разу, а тут такой подарок, действительно, дар небес, Джурайя, доченька. Ребёночек был прелестным, не больше месяца отроду, в ямочках и ниточках пухленькие ручки-ножки, мраморно-белая кожа, яркие губки и серьёзные серые глазки.

Первые год Марисса наслаждалась материнством, а потом началось…

Дочь росла смышлёной и самодостаточной, пелёнки перестала пачкать с полугода, басовитым криком оповещая о естественных потребностях, начав ползать, не лезла куда не надо и не портила чего не просят, спустя семь месяцев после своего чудесного явления встала на ножки, и через месяц уже ходила вразвалочку с важным видом по избе, таская под брюхо висевшего с обречённым видом кошака. В год девочка не заговорила. Не заговорила она и в два, и в три…

Соседи стали шептаться за спиной Мариссы – найдёныш-то слабоумный, не зря на межи оставили. Сначала Марисса ждала – ведь бывает так, заговорит попозже. Потом впала в отчаянье, потом раскаялась, что не сдала в приют обузу – стыда бы такого не натерпелась, а однажды, прийдя домой с утренней дойки, застала дома чудную картину.

– …ты не бойся, Молчун. Я мамке не скажу, что это ты её любимую чашку расписную разбил. – говорил детский басок из-за приоткрытой двери.

"Вот шалопай! Опять соседский мальчонка у нас сидит – как мёдом намазано, хоть тряпкой гони" – подумала Марисса, перехватывая полотенце и заходя в комнату. За столом сидели Молчун, Джуня и… больше никого. Ну кошак. А говорил кто?!

– Джуня, Джуня, деточка, это ты сказала? Ты? Скажи маме! Скажи, я не буду Молчуна ругать, только скажи!

– Мамуль, ты чего голосишь? – невинно поинтересовалась негодница, как будто ничего ТАКОГО не произошло.

С тех пор все выселки знали, что Джуня – чудо ребёнок, что она говорит как семилетняя, и откуда всё знает – не понятно, но о-о-очень интересно. И Марисса опять купалась во всеобщем внимании и уважении – как же, вырастила сиротку, выучила, ночей не спала а ребёнка выправила. Восторги поутихли через какое-то время, началась спокойная и довольная жизнь, пока не грянула беда…