Сергей Лукьяненко - Фантастика 2000

Антон покосился на стену, и та погасла, а свет в комнате стал ярче. Я заметил, что в номере окна тоже сделаны непрозрачными, как в баре. Наверное, космонавтам так не нравится смотреть на нашу планету, что они затемняют все окна.

— Раздевайся, — велел он.

— Совсем? — спросил я.

— Нет, сапоги можешь оставить.

Он, конечно, иронизировал. Кто же носит сапоги в куполе?

Я разделся догола, сложив одежду на стуле, который мне подвинул старпом.

— Какой у тебя шунт? — спросил Антон. — «Нейрон»?

Какие все-таки молодцы были мои родители! У нас в классе почти все с «Нейронами», гадкая штука. Я сказал, что у меня «Креатив».

— Серьезный парень, — согласился Антон, доставая маленький чемоданчик. — Становись вот тут. — Я послушно встал, развел руки, как он велел. Антон извлек из чемоданчика шнур, предупредил: — Сейчас закружится голова.

Голова у меня и так кружилась, но я этого не сказал. Корабельный врач — Антон точно был корабельным врачом — подключил к нейрошунту шнур, потом разложил и установил передо мной сканер на треноге.

— Нервы крепкие? — спросил он.

— Угу.

— Это хорошо.

Видеостена снова заработала. Только теперь на ней был я.

Сканер тихонько зажужжал, покачивая детекторной головкой.

Изображение на стене стало меняться.

Вначале с меня будто содрали кожу. Я даже скосил глаза, чтобы убедиться, что она на месте. Вокруг моего изображения замигали какие-то надписи и цифры. Не на лингве, на незнакомом языке.

— Питаешься хорошо? — спросил Антон.

— Ага.

— Хрен там, хорошо… Ладно, тебе не мешки таскать.

Теперь с моего изображения содрали все мышцы. Остались кости и все внутренние органы. Я зажмурился, чувствуя, как подкатывается тошнота.

— Желудок часто болит? — спросил врач.

— Нет. Никогда не болит.

— Зачем врать-то? Видно же… Павел! Ты что, водкой его поил?

— Как принято. Выпили по рюмке.

— Экипаж кретинов… Мальчик, у тебя были положительные мутации?

— Ага. Набор «инферно».

Глаз я так и не открыл, но слушал, как Антон объясняет старпому:

— Видишь, увеличены органы иммунной системы? Почки модифицированы для вывода нуклидов, защищены щитовидка и тестикулы. Мальчик может неплохо держать радиацию. Ну и обычные мелочи — аппендикс полностью заполнен лимфоидной тканью, усилено сердце…

— Слушай, Антон, меня сейчас стошнит. Избавь меня от зрелища освежеванного ребенка!

— Да как скажешь…

Я снова открыл глаза и посмотрел на собственный скелет. Скелет был даже симпатичный, только какой-то очень уж жалкий.

— Руку ломал? — спросил врач.

— Правую, — признался я. В моей медицинской карте даже записи об этом не было, и я надеялся, что никто и не узнает.

— Ничего, неплохо срослось, — милостиво согласился Антон. Достал ручной детектор, подошел и, уже не глядя на экран, стал водить по мне датчиком.

— Пойдет? — поинтересовался старпом. Он сидел в покинутом Антоном кресле, флегматично допивал напиток из его стакана и курил сигарету.

— Соматика приличная, — признал Антон. — Сейчас проверим шунт на поток… ты в туалет давно ходил, парень?

— А? — не понял я.

Антон поморщился: — Ладно, может, и пронесет.

— Ох, пронесет! — весело подтвердил старпом.

Антон крепко взял меня под мышки, приподнял и посоветовал: — Держись.

…Наверное, команду он отдал по своему шунту. Потому что отключился я мгновенно. А когда через мгновение пришел в себя, голова болела, а руки слегка подергивались. Антон все так же крепко держал меня на весу. Ноги у меня были мокрые, по полу елозила черепашка кибер-уборщика, временами натыкаясь на ступни.

Я обмочился!

— Иди в душ, вон та дверь, — велел Антон. — Вымойся и одевайся.

Он морщился, но вроде бы не злился. Я схватил одежду и бросился в ванную; красный как рак, понимающий, что все кончено. Хорош расчетный модуль, у которого сфинктеры не держат… Поливая себя из душа, я мрачно думал, что стоит сразу уйти. Даже не возвращаясь в комнату.

Но я все-таки вернулся.

Антон снова сидел в своем кресле, чемоданчик был собран, по стене шли замысловатые цветные узоры. Старпом курил. Пол был чистый и сухой.

— Простите, — пробормотал я.

— Да я сам виноват, — неожиданно ответил Антон. — Слишком долго тебя гонял в потоке.

— Долго? — не понял я.

— Четверть часа. Уж больно любопытные показатели были. У тебя не восемьдесят четыре с половиной, как в аттестате, парень. У тебя девяносто и семь десятых. Великолепный показатель. С таким берут в военный флот, на пилотажно-капитанский.

Старпом, похоже, понял мой страх: — Да принят ты, принят, — сказал он. — Если и впрямь хочешь, то мы тебя возьмем в расчетные модули.

— Хотя я бы посоветовал поберечь мозги, — заметил Антон. — Понимаешь, приятель, лобные доли мозга не любят потокового режима. Они… как бы это сказать. Засыпают. Начинают лениться. Со всеми вытекающими…

Он вдруг захохотал, я понял причину и снова покраснел.

— В общем, я бы тебе не советовал, — уже серьезно продолжил Антон. — Честно. Но если ты настаиваешь — возьмем с удовольствием. У нас и так нехватка модулей.

— Я… я готов.

— Тебе нужно уладить какие-то дела? — спросил старпом.

— Да, наверное.

Я же не знал, что все решится так быстро!

— Тогда приходи завтра утром. Старт будет вечером… впрочем, тебе эти без разницы.

Я закивал, пятясь к двери.

— Подожди! — вдруг велел Антон. — Хочу объяснить тебе еще одну вещь, мальчик. Сейчас мы разговариваем с тобой, и нам это приятно. Потому что ты умный, славный паренек. Который вполне мог бы стать нашим коллегой… настоящим коллегой. Но если ты станешь расчетным модулем — все изменится. Мы будем относиться к тебе совсем по-другому. Даже когда после первого рейса ты выйдешь посмотреть на инопланетный порт: еще веселый, любопытный и настоящий. Но мы больше не будем с тобой болтать, шутить и улыбаться. Потому что видели десятки и сотни таких, как ты, поначалу умных, славных, хороших. И если относиться к вам как к людям, после того, как вы встали в поток, то никаких нервов не хватит:

Меня словно отхлестали по щекам. Я сглотнул какой-то комок — потому что мне нравился и старпом, и даже этот ехидный язвительный врач.

А сейчас они смотрели на меня очень серьезно и…

Словно я на родителей, когда они рассказали мне про Дом Прощаний,

— Как член экипажа и совладелец корабля, имеющий в нем свой пай, я очень хочу взять тебя в расчетную команду, — сказал старпом, откашлявшись. — А вот как человек, у которого свои пацаны подрастают, я бы тебе не советовал приходить.