Рубеж уничтожения - Стивен Бакстер

капитану Дакк и восхищение ею, хотя, с точки зрения комиссаров, подобное поклонение, скорее, свидетельствовало не в ее пользу.

Но все это имело лишь вспомогательное значение. Чего я не понимала, так это мотива. Я не могла уяснить причин, заставивших Дакк поступить именно так.

Я никак не могла четко представить себе свое будущее «я». Меня шатало от презрения к желанию защитить, и соединявшая нас парадоксальная связь просто угнетала меня. Я ощущала, что и она испытывает примерно те же самые чувства. Иногда она обходилась со мной, как с самым зеленым из новобранцев, в другие мгновения пыталась прибрать под свое крылышко. Ей было неприятно вспоминать, что некогда она была столь незначительной персоной, как я. Однако если мы обе и представляли собой два временных среза одной и той же личности, ситуация выглядела отнюдь не симметричной. Она была мной — когда-то, мне же предстояло стать ею — и раздать уже выплаченные этой особой долги.

Во всяком случае, именно поэтому я попросила освободить меня от совещаний, чтобы провести какое-то время вместе с Дакк на ее собственной территории. Мне нужно было познакомиться с ней — хотя я ощущала все меньше и меньше желания ввязываться в это темное будущее.

Она провела меня в новую камеру. Здесь, посреди хрящевых жгутов высился столб, сложенный из прозрачного красно-фиолетового каната. Ноздри колол запах озона.

Я поняла, где мы находимся.

— Это камера гиперпривода?

— Да. — Она протянула руку и погладила волокна. — Великолепно, не правда ли? Помню, когда я впервые увидела мышцу гиперпривода сплин-корабля…

— Конечно, помнишь.

— Что?

— Потому что это происходит сейчас.

«Однажды, — подумала я уныло, — мне неизбежно предстоит оказаться на той стороне этого помещения, взирая на свое же собственное молодое лицо».

— Разве ты не помнишь этой встречи? Ты была мной, на двадцать лет моложе, и встретила… себя?

Ее ответ смутил меня.

— Все было совсем не так. — Она бросила на меня раздраженный взгляд. — Ты хотя бы понимаешь, каким образом я застряла в прошлом, получив возможность лицезреть твою прыщавую физиономию?

— Нет, — призналась я без особой охоты.

— Я совершила маневр Толмана[8]. — Она посмотрела мне в глаза. — Каждый сверхсветовой корабль является машиной времени. Думай, энсин. Это всего лишь специальная теория относительности! А имя Толман принадлежит скончавшемуся задолго до Искоренения ученому. Все эти сведения преподают детям в первом классе.

Я пожала плечами:

— И дети их в том же возрасте забывают — кроме немногих, мечтающих стать навигаторами.

— И как же ты хочешь стать капитаном — при подобном-то отношении к делу?

— Я не испытываю никакого желания стать капитаном, — неторопливо заметила я.

Она осеклась. Но все же сказала:

— Дело в том, что когда сверхсветовой корабль участвует в бою, всегда происходит проскальзывание времени, и тебе следует заранее считаться с этим. Например, представь себе, что универсального сейчас не существует. Пусть у нас здесь будет полночь. Мы находимся в световой минуте от Базы. Так сколько же сейчас времени в этой блошиной дыре — в вашей казарме на 592? Представь себе, что ты можешь сфокусировать телескоп на циферблате находящихся там часов?

Я задумалась. Чтобы изображение тех часов со скоростью света достигло меня, понадобилась бы минута. Значит, они показывали бы без одной минуты двенадцать.

— Хорошо, но если мы скомпенсируем время, необходимое для прохождения сигнала со световой скоростью, все-таки можно представить себе некоторое стандартное настоящее… разве не так?

— Только в том случае, если все вокруг неподвижно. Но стоит лишь предположить, что этот скрипучий дряхлый сплин движется на половине скорости света… Даже тебе должно быть известно о замедлении времени. Наши часы замедлят свой ход, если посмотреть на них с базы; мы тоже увидели бы в точности такую картину.

Подумай хорошенько. В космосе может встретиться целая флотилия кораблей, движущихся с различной скоростью, живущих по собственной временной шкале каждый. Эти шкалы никогда не могут оказаться согласованными. Поняла? В общем, прошлого и будущего не существует. Есть только события — точки на огромном графике, осями которого являются пространство и время. Так и надо представлять все это. События плавают вокруг нас, как рыбы; и чем дальше они, тем более неопределенным становится их положение с твоей точки зрения. Поэтому нигде, ни на Базе, ни на Земле, вообще нигде, нет такого события, которое в точности соответствует твоему сейчас. В действительности таких событий целый спектр — в самых далеких областях.

Подобная неопределенность делает двусмысленной и историю. Конечно, Земля располагает вполне определенной историей, как, например, и База. Но Земля находится примерно в десяти тысячах световых лет отсюда. И сопоставлять конкретные события земной истории с датами по летосчислению Базы просто бессмысленно; они могут различаться на тысячелетия. Можно построить даже такую историю Земли, которая при рассмотрении с Базы будет развиваться в обратном направлении.

Теперь ты понимаешь, насколько усложняет дело сверхсветовой полет? Причинность определяется скоростью света. События могут быть обусловлены обращенной назад причинной связью только в том случае, если световой луч недолго путешествует между ними. Но в сверхсветовом корабле ты можешь как угодно перемещаться в пространственно-временных координатах. Я совершила сверхсветовой полет в Дымку, и когда оказалась там, с моей новой точки зрения, история здешней Базы сделалась неопределенной в масштабе десятилетий… Когда же я вернулась назад, то просто переместилась к событию, предшествовавшему моему отлету.

Я кивнула:

— Но ведь это получилось случайно. Так? Подобное происходит не всегда.

— Все зависит от геометрии. Мы улепетывали от ксилитов с субсветовой скоростью в направлении Базы, когда включили гиперпривод. Словом, да, это вышло случайно. Однако маневр Толмана можно выполнять и преднамеренно. И при любом действии мы оставим зонды Толмана — записи, журналы, перемещающиеся в прошлое.

Я попыталась внести ясность:

— То есть ты хочешь сказать мне, что посылка информации в прошлое являлась преднамеренным тактическим ходом во время всей этой войны?

— Конечно. Если существует такая возможность, ею стоит воспользоваться. Разве можно представить себе лучший способ разведки? Флот никогда не пренебрегал им. Война заставляет добиваться превосходства любыми доступными средствами.

— А разве ксилиты не поступают подобным образом?

— Конечно. Но тут весь фокус заключается в том, чтобы помешать им. Взаимопроникновение прошлого и будущего зависит от относительных скоростей. И мы пытаемся организовать события таким образом, чтобы преимущество извлекали мы, а не они. — Дакк хищно оскалилась. — Это соревнование в ясновидении.

Я попыталась сосредоточиться на главном:

— Ладно. Тогда предоставь мне свою весть из будущего. Объясни, каким образом ты сумела пересечь рубеж уничтожения.

Она вновь посмотрела на меня. А потом принялась расхаживать по камере в такт пульсациям