Глаза Гейзенберга - Фрэнк Херберт

что я их не нашел… пока!

– Ладно, – сказал Стетсон. – Буду рассуждать логически. Ты говорил про оружие. Какое оружие? Я не видел ничего тяжелее ружей, с которыми ходят здешние охотники.

– Если у них есть пушки, это объяснит очень многое, – сказал Орн.

– Например, отсутствие каменных укреплений?

– Вот именно, черт возьми!

– Интересная теория. А кстати, как они изготавливают ружья?

– Штучное производство, их делают опытные мастера. У них есть что-то вроде гильдии.

– Что-то вроде гильдии. Ну, дела! – Стетсон резко остановил багги на пустынном участке дороги и заглушил турбину.

Орн молча огляделся. Вокруг царило знойное, сонное спокойствие. Кое-где по пыльным колеям хребтовой дороги пробирались прыгучие насекомые.

Его охватило тревожное чувство, будто он раньше уже бывал в точно такой же ситуации, в этих самых обстоятельствах, что его жизнь была бесконечным повторением, колесом, из которого не сбежать.

– Первоконтактник видел какие-нибудь следы пушек?

– Вы же знаете, что нет.

Стетсон кивнул.

– Хм-м-м-м.

– Но это могло быть случайностью, а могло и умыслом, – заметил Орн. – Тупица в первый же день облажался, сказав местным, как нам важно, чтобы население на переоткрываемых планетах было мирным.

– Ты в этом уверен?

– Я слышал запись.

– Тогда ты о-о-очень прав, – сказал Стетсон. – Для разнообразия. – Он выскользнул из багги. – Пойдем-ка. Поможешь.

Орн вышел со своей стороны.

– Зачем мы остановились?

Стетсон подал ему конец измерительной ленты.

– Будь любезен, приложи эту идиотскую рулетку вон там к краю дороги, хорошо?

Орн повиновался. Пластиловый кончик ленты холодил кожу, между пальцами набилась пыль. В воздухе пахло землей и затхлой растительностью.

Как оказалось, ширина гребневой дороги составляла чуть менее семи метров.

Стетсон объявил об этом, записывая цифру в блокнот.

И пробормотал что-то о «линиях регрессии».

Они вернулись в багги и снова отправились в путь.

– Какое значение имеет ширина дороги? – спросил Орн.

– Мы в КИ запустили прибыльный побочный бизнес – омнибусы продаем, – сказал Стетсон. – Просто хотел проверить, поместятся ли наши последние модели на здешних улицах.

– Хохмач! – рыкнул Орн. – Видно, КИ становится все труднее и труднее окупать свое содержание.

Стетсон рассмеялся.

– Ты о-о-очень прав! Мы еще собираемся запустить производство тоника от нервов для агентов ПП. На этом уж точно бюджет подлатаем.

Орн откинулся поглубже в свой угол и мрачно нахохлился.

«Все, мне конец. Этот главный остряк-оперативник не найдет ничего такого, чего не сумел найти я. Не было у меня разумной причины звать КИ, кроме того, что тут все как-то не сходится».

Стетсон повернул багги – дорога нырнула вправо и вниз через рощицу.

– Наконец-то мы убрались с высоты, – сказал он.

– Если бы проехали прямо, попали бы в болото.

– Да ну?

Дорога привела их в устье широкой долины, исчерченной полосами деревьев, посаженных для защиты от ветра. Из-за деревьев в неподвижный воздух кольцами поднимался дымок.

– Что там за дым? – спросил Стетсон.

– Крестьянские дома.

– Ты проверял?

– Да! Проверял!

– Какой обидчивый.

Дорога провела их к самой реке и дальше, по деревянному мосту с каменными опорами. На дальней стороне моста Стетсон затормозил и уставился на две узкие колеи от тачек, вьющиеся по берегу реки.

Потом они снова отправились в путь, к новому гребню.

За канавами, обрамлявшими дорогу, виднелись ограды из бруса.

– Зачем им ограды? – спросил Стетсон.

– Чтобы отмечать границы владений.

– А почему из бруса?

– Чтобы болотные олени не забредали, – ответил Орн. – Это резонно.

– Ограды из бруса для границ и от болотных оленей, – произнес Стетсон. – А какого размера эти олени?

– По множеству свидетельств – книги, чучела и прочее, – самые крупные особи достигают полуметра.

– И дикие.

– Очень дикие.

– Не самый подходящий вариант для кавалерии, – сказал Стетсон.

– Они точно исключаются.

– Значит, ты уже изучил эту тему.

– Очень внимательно.

КИшник задумчиво сжал губы.

– Давай-ка еще раз пройдемся по их правительству, – заговорил он наконец.

Орн повысил голос, перекрывая турбину, зашумевшую, когда багги принялся натужно взбираться на следующий хребет.

– В каком смысле?

– Что там у них с наследованием?

– Право членства в Совете, кажется, переходит к старшему сыну.

– Кажется? – Стетсон провел багги вверх по крутому склону и на дорогу, которая повернула направо вдоль по гребню.

Орн пожал плечами.

– Ну, они пытались запудрить мне мозги какой-то выборной процедурой на случай если старший сын умер, а наследников мужского пола больше нет.

– Но строй точно патриархальный?

– Точно.

– А во что они играют?

– У детей я видел юлу, рогатку, игрушечную тачку – но ничего военного не заметил.

– А взрослые?

– Во что играют взрослые?

– Да.

– Я видел игру, в которой нужно четыре команды из четырех человек. Играют на квадратном поле метров в пятьдесят шириной. Из угла в угол идут гладкие диагональные канавы. В каждом углу встают по четыре человека, и они по очереди…

– Дай угадаю, – сказал Стетсон, – они яростно ползут друг на друга по этим канавам!

– Очень смешно! Нет, они берут два тяжелых мяча с углублениями для пальцев. Один мяч зеленый, другой – желтый. Первым бросают желтый, и он катится по канаве. Зеленый мяч нужно бросить так, чтобы он попал в желтый на пересечении.

– И он никогда не попадает.

– Иногда попадает. Скорость не предугадать.

– А когда попадает, все кричат ура, – сказал Стетсон.

– Зрителей нет.

– Вообще нет?

– Я не…

– …видел, – закончил Стетсон. – В общем, звучит как мирная игра. У них хорошо получается?

– На удивление неуклюже, как мне показалось. Но вроде бы им нравится. Если задуматься, это почти единственное, что приносит им хоть какое-то видимое удовольствие.

– Странный из тебя миссионер, – сказал Стетсон. – Люди не веселятся; тебя тянет влезть и начать организовывать игры.

– Военные игры, – сказал Орн. – Не думали об этом?

– А? – Стетсон на мгновение оторвал взгляд от дороги. Багги вильнул и подпрыгнул, наехав на обочину. Он рывком вернул внимание на дорогу.

– Что если кто-нибудь шустрый из ПП возьмет и сделает себя императором этой планеты? – спросил Орн. – Он мог бы даже основать собственную династию. И вы узнаете об этом только тогда, когда упадут первые бомбы или люди начнут умирать по неустановленным причинам.

– Это самый страшный кошмар КИ, – сказал Стетсон и притих.

Солнце поднималось все выше; дорога бежала мимо каменистых речных берегов, крестьянских наделов, редких кустов и приземистых яйцевидных деревьев.

Наконец Стетсон спросил:

– А что на Хамале с религией?

– Тут мне пришлось покопаться, – ответил Орн. – У них монотеизм, молятся Вышебогу Амеля. В тритсахинской шлюпке был молитвенник. Есть несколько бродячих отшельников, но, насколько мне удалось понять, отшельники – шпионы Совета. Лет триста назад какой-то святой начал вещать, что Вышебог явился ему в видении. Теперь у этого пророка есть культ,