Валерий Вотрин - Журнал «Приключения, Фантастика» 4 96

Треск — явление доктора Гутьеррес. Она переминалась с ноги на ногу, сжав руки, и смотрела во тьму Входа.

— А, уже знаю! — радостно перемолол словами паузу человек в джинсах. — Сейчас заявится…

Новый треск перемолол уже его слова, но догадка оказалась верной. Это явился Сутех. Не в пример прочим, растерянным он не выглядел. Он был хмур и насторожен.

— Мес! — узнал он. — Тогда ничего объяснять не надо!

— Почему же? — пожал плечами Мес — Я и сам ничего не понимаю.

На лице Сутеха отразилось подозрение.

— Как это? Тогда что происходит?

— Это исходит оттуда, — кивнул Мес на темную арку позади. — Даже я не смог бы вас вызвать сюда. То, что таится за аркой, позвало вас.

Наверное, впервые за века их общения слова Меса достигли разума Сутеха. Он понял.

— Но там же Хаос! — Это был вопль, в котором смешались вместе разочарование и отчаяние.

— Возможно, — сказал Мес, — он не желает, чтобы мир был ввергнут во тьму. Хаос не желает поглощать мир, потому что тогда не будет и его, — все сольется в один непрестанный водоворот, и не будет ни Космоса, ни Хаоса.

Незримое вновь исшло из тьмы. Зашевелился Ховен.

— Но я еще многого не сделал! — заревел он, делая первый шаг, и этот шаг был — ко Входу. — Нет! — завопил он, делая второй шаг.

— Закричал Кебес — его тоже повлекло к Порогу, и он тоже был не в силах противиться.

— Мес! — забормотала Юфина Эдмонда Гутьеррес, протягивая руки к нему. — Помоги. Помоги мне. Остаться.

Но тот тоже не знал что делать. Он просто стоял и смотрел. Его самого не требовал к себе Вход, и он не знал, что и думать. Он был озадачен.

Первые двое, кого позвала к себе Великая Бесформенность, были уже у самого Входа. В последний раз Ховен через силу обернулся, лицо его было страшно искажено. Потом они пропали во тьме. Через минуту исчезла и доктор Гутьеррес, все еще что-то бормочущая.

Остались лишь Сутех, Мес и человек в джинсах, бесстрастный и мрачный. Сутех метнулся к Месу и схватил его за плечи.

— Послушай, — быстро оглядываясь, заговорил он. — Послушай, давай уйдем отсюда, — его тон стал заискивающим. — Это ведь добром не кончится. Давай тихо, спокойно уйдем.

Мес покачал головой.

— Нет, Сет, — сказал он. — Отсюда нет выхода. Я не смогу ни уйти отсюда сам, ни вывести тебя.

— А он? — показал Сет на человека.

— И он тоже не сможет, — ответил Мес

— Не, я не смогу, — подтвердили его слова джинсы. — Я и сам-то теперь не знаю, как уберусь отсюда.

Сутех отбежал от них и начал метаться из стороны в сторону.

— Но должен же выход существовать! — завопил он в отчаянии.

— Он существует, — в один голос сказали Мес и человек в джинсах.

— Где же он?

— Вот, — показал Мес себе за спину. — Это и Выход, и Вход.

— Но там нет ничего!

— Там есть все. И ничего.

— А-а! — свирепо и беспомощно закричал Сутех, когда и его потащило за Порог. — Мес, держи меня!

— Я не могу, Сет, — ответил Мес, отворачиваясь от него.

Сета, извивающегося, борющегося изо всех сил, буквально протащило через все пространство до Входа. Он попытался ухватиться за край его, но это вызвало новый вопль: у Входа не было твердых краев, за которые можно было бы ухватиться, и рука Сета схватила пустоту. В следующее мгновение в арке уже никого не было.

Состояние полной опустошенности. Мес привалился к своему соседу, и тот поддержал его.

— Наберись сил. Еще не все.

Мес выпрямился. Безволие уже отпустило его. Он взглянул на того и твердо сказал:

— Я тоже пойду. Прощай, Харон!

Тот посмотрел на него с изумлением, но потом несколько раз кивнул и протянул руку.

— Я буду скучать, — сказал он. — Сильно скучать. До скорого, Киллений.

Они пожали руки друг другу, и Мес перешагнул через ручеек. И услыхал за своей спиной треск. Оглянувшись, он увидел, что на одинаковом расстоянии друг от друга стоят Штумпф и Браганса. Последний бросился к Месу и закричал:

— Не уходи! Дай мне руку, чтобы я мог вытащить тебя!

И за его спиной неподвижно стоящий Штумпф, уже не дергающийся в непрестанной лихорадке, не юлящий от нетерпения, улыбнулся и покачал головой:

— Иди, Гермес.

Мес улыбнулся ему в ответ. Браганса вскрикнул. Было видно, как он хочет броситься к Месу, удержать его.

Но Мес уже отворачивался от них. Напоследок он увидел, как Харон поклонился ему. Услышал крик Брагансы «Нет!» и слова Штумпфа «Иди!». Увидел перед собой неотвратимость Входа.

И уже перед тем, как сделать последний шаг, ввергающий его в неизвестность и темь, таящие в себе столько странных догадок, он сказал себе: «Человек — это вера!»

И шаганул. Шагнул.

Александр Писанко

КРИВЫЕ ЗЕРКАЛА ПУСТЫНИ…

Фантастическая повесть

…Они уже несколько суток шли по какому-то огромному, удивительно ровному, уходящему в бескрайнюю даль полю. Спереди и сзади их окружали странные лепестки гигантских цветов невообразимых, фантастических расцветок. Но вдруг все помутнело, вздулось красными пузырями, забурлило кровавой пеной — и они неожиданно ступили своими неимоверно тяжелыми подошвами старинных допотопных сапог на зыбкий сухой песок. По бокам враз возникшей пустыни тотчас выросли будто из-под земли причудливые, высокие, словно стволы столетних деревьев, зеркально-белые пластины. А в них — четкие, вытянутые до облаков отражения. И это были они. Только обезображенные, страшные. Будто искаженные специально чьей-то умелой и жестокой рукой. Пальцы-щупальца этих ужасных гигантов судорожно дернулись, извились в угрожающей пляске, затем резко вытянулись и — вышли наружу, за полотно этих странных зеркал. На секунду замерли, будто высматривая свои жертвы, затем рывком ринулись вперед, навстречу изнеможенным путникам — и тотчас сорвали с них кислородные маски… Ленц истерично завопил, бросился назад, принялся рьяно отбиваться от извивающихся перед его перекошенным от панического ужаса лицом змееподобных рук. Но вдруг споткнулся и упал. К горлу сразу же подкатил тошнотворный зуд — он почувствовал удушье; воздуху оставалось все меньше и меньше, и сознание вот-вот собиралось покинуть его и… и тут он проснулся.

Ленц еще не успел продрать глаза и окончательно сбросить с себя путы кошмарного сна, как раздался сильный, оглушительный грохот, — сфероуплотнительная стена завибрировала, помутнела и… растворилась в пугающей бездне огромного черного пространства. Искрящиеся завихрастые змейки далеких звездных туманностей тотчас вспыхнули, враз приблизились, но затем так же стремительно отступили назад и замерли вдалеке, плотно прикрыв своим серебристо-мерцающим покрывалом безмерную пропасть холодного равнодушного пространства.