Кристофер Сташеф - Скорость убегания

— Да почему образа... хм... ну, вы знаете.

— Все дело в том, что знания не привлекают интереса публики, — встав на цыпочки, объяснил Строганофф на ухо Дару. — Программа, базирующаяся не на тривиальном материале, никогда не привлечет никого, кроме горстки зрителей.

— Да, но это горстка населения Федерата! Горстка от целых полутора триллионов граждан!

— Хорошо, пусть в горстке будет миллиард, — сказал Строганофф. — Но ведь не докажешь тем, кто управляет нашей компанией, что и миллиард зрителей — благо для телевизионного канала. Заправилы «Оксидентал» хотят получать самую высокую прибыль от показа популярного шоу для самых широких слоев населения, а не только для интеллектуальной элиты.

— Ага, — нахмурился Дар. — И вы боитесь вставить в программу все, что касается обра... э-э-э... хоть в какой-то мере, иначе закроют передачу?

Строганофф кивнул.

— Ты наконец уловил основную мысль.

— А вам это не по душе?

Строганофф поколебался, потом покачал головой.

— И работа вам не нравится?

— Работать я люблю, — Строганофф огляделся. — Все еще остается какое-то неуловимое ощущение былой славы. Восхитительно создать какой-то сюжет, пусть это даже будет какой-то банальщиной, но... иногда мне все это осточертевает до кончиков ногтей.

— Почему?

— Всегда мечтал кого-нибудь воспитывать, — Строганофф повернулся к Дару с усталой улыбкой. — И учить не просто нескольких заинтересованных студентов в школе, но основную массу зрителей, миллиарды людей, которые ничем не интересуются, которые не хотят знать о Сократе и Декарте, Симоне де Монтфоре* [18] и Магнекарте Два плюса.

— Я, признаться, думал, что при демократии знания о великом позитронном мыслителе Магнекарте необходимы всем вольным гражданам, — неуверенно высказался Дар. — По крайней мере, если демократия намерена выжить...

— Если, — сказал Строганофф с кислой улыбкой, — да оглянись вокруг себя!

Дар гулко сглотнул.

— Я, кажется, понимаю вас.

— А я знаю наверняка, — Строганофф взглянул на юпитеры под потолком, но Дару показалось, что он их не видит. — Я знаю, что трехмерный экран прекрасное учебное средство: не надо рассказывать о Ватерлоо — можно показать судьбоносное сражение, как оно было тогда и теперь. Показать битву, разыграть разные варианты, навести камеру сверху и проследить, как Веллингтон и Наполеон двигают свои войска... — голос его упал и Строганофф замолк с отрешенным взглядом.

— Минуточку, — Дар перебил продюсера. — Я же видел эту битву! В одной из старых программ? Атака конницы, топот копыт, разбитые дороги, а потом видно, как армия Наполеона смята, бежит, а пока все это показывается, на заднем плане Веллингтон описывает свой замысел.

— Ты уверен, что не читал это где-нибудь в книжке?

— Ага, но я ничего не понял, пока не увидел программу. «Будуар Жозефины», вот как она называлась!

— Да, верно. — Строганофф скривился, словно попробовал чего-то кислого. — Ты оказывается старше, чем я думал.

— Я был на одной из окраинных планет и помню, в основном, авантюрный показ частной жизни Наполеона. Но там же была и битва при Ватерлоо.

— Да, точно, — Строганофф улыбнулся в пространство. — Не скажу, что в той программе было слишком много образовательного, но все же. Это моя профессиональная гордость.

— А почему вы не пошли работать на учебный канал? — поинтересовался Дар.

Строганофф раздраженно пожал плечами.

— Сразу после колледжа я так и сделал, но работодатели постоянно настаивали, чтобы было серо да сухо; заявляли, что студенты не воспримут программу всерьез, если она будет чересчур развлекательна, причем со статистикой в руках доказывали. Как ни покажется тебе странным, большинство убеждено, что образование не должно быть интересным. Поневоле приходишь к выводу, что образование доступно немногим.

— Уча других, учишься сам, — добавил Дар.

Строганофф кивнул.

— Меньшинство, которое еще способно читать, это удивительные люди. Но меня больше беспокоят не они.

— Да, — согласился Дар, — вы хотите учить тех, кто об этом не думает.

— Верно, — Строганофф устало прикрыл глаза. — Правда, пользы от этого кот наплакал. Эх, если бы я начал хотя бы сотню лет назад...

— Не может же быть все так плохо! — воскликнул Дар. — Мне казалось, прежде чем окончательно рухнуть, демократия впадает в декаданс.

— Ну и?

— Но ведь это не так, — Дар развел руками. — Где же оргии, где бешеный разгул гиперсексуальности, где декадентствующие аристократы?

— В анклаве членов Совета в Нью-Йорке. Когда-нибудь их видел? Не забавно ли?

— Ну ладно, а где же оргии...

— Глаз не сомкнул, разыскивая? Можешь не волноваться, оргиям не обязательно быть. Сколько оргий, как ты думаешь, мог увидеть средний римский обыватель? Ищи упадок в мелочах. В людях, например, которые не голосуют, потому что кандидаты похожи друг на друга. В людях, которые считают, что пусть правительство провалится в тартарары, лишь бы им не мешали предаваться излюбленному роду эйфории. В людях, которые убеждены, что разговоры о политике — это свидетельство дурного вкуса. Вот декадентство, способное уничтожить демократический образ жизни.

— И за всем этим прослеживается недостаток знаний, — шепнул Дар.

— Не за всем, — Строганофф нахмурился. — Но в целом ты прав.

— Кстати, вам приходилось слышать о Чарлзе Т. Бармэне? — внезапно поинтересовался Дар.

— Этот профессор-отщепенец, — ухмыльнулся Строганофф. — Ну да, слышал. Даже книгу читал. Я с интересом слежу за его карьерой, — он весело и хитро посмотрел на Дара. — Им не удалось поймать опального педагога до сих пор.

— Да, — согласился Дар. — Им это оказалось не под силу.

Дар отпил и глянул на Лону поверх бокала:

— Что он там делает?

— Творит, — ответила Лона.

— Так долго?

— Долго?! — Лона невесело улыбнулась. — Прошло всего лишь шесть часов.

— Все это, чтобы придумать... как это выразился Строганофф?

— Формат сериала, — напомнила ему Самми.

— Да он закончил с этим еще часа три назад, — Лона отхлебнула напиток. — Кроме формата Строганофф нужен сценарий для первого выпуска.

— Но он же просто талдычит в вокодер. Как может одночасовой сценарий занять больше часа времени?

— Болван, он же думает, а не только наговаривает сценарий. И не забудь, что все должно быть в стихах. Это единственная причина, по которой Строганофф берется уговорить директоров фирмы на программу.

— А поэзия требует огромного труда, Дар, — заметил отец Марко. — Честно признаться, я даже не представляю, как он может наговорить целый час поэзии завтра к десяти часам утра, когда назначена первая передача.