Альфред Бестер - Дьявольский интерфейс

Мы потребовали себе самый просторный номер — с ванной — и велели включить как холодную, так и горячую воду, своей расточительностью вызвав презрительное фыркание гостиничного клерка. В этих засушливых краях вечная нехватка воды. Вода продается преимущественно на черном рынке — и по фантастической цене. В этих краях вы не приглашаете девушку к себе домой под благовидным предлогом поужинать или посмотреть ваши рисунки; вы приглашаете ее принять душ.

Итак, мы позволили себе постоять под душем, а когда мы вытирались, в номер постучал этажный — он принес пару узких кожаных чемоданчиков.

— Винтовки, которые вы заказывали, сэр, — сказал он на несколько аффектированном гостиничном Евро. — Крупный калибр для господина. Поменьше

— для леди. И патроны.

Я удивленно запротестовал. Но тут я узнал в этажном Гилеля.

— Завтра на рассвете можно поохотиться на пустошах. Все организовано. Ждем вас в пять тридцать, — медоточивым голосом продолжал Вечный Хитрец. — Охотничий клуб согласился выделить вам двадцать курочек. Весьма великодушно с их стороны. Если позволите совет, мистер Курзон, я бы на вашем месте щедро их отблагодарил, чтобы и впредь пользоваться некоторыми привилегиями.

— Курочки! — ахнул я. — Не хотите ли вы сказать — куропатки, фазаны?

— Вы требуете невозможного, сэр. Куропатки и фазаны давно повывелись в здешних лесах. Конечно, можно импортировать дюжину-другую из Австралии, но на доставку уйдет не одна неделя. Тем не менее, курочки шустрые и боевитые, так что вы с мадам получите истинное удовольствие.

Когда мы с Натомой на следующее утро ждали на пустошах назначенного часа и вожделенных курочек, к нам подошел офицер лесной службы безопасности, одетый в ярко-малиновый маскировочный костюм. Я решил, что он потребует у нас разрешения на охоту, но тут узнал в офицере Гилеля.

— Привет, ранние пташки! — сказал он, присаживаясь на бетонную плиту рядом с нами.

Эти места называются пустошами из чистой любви к романтике. Тут ни поля, ни болот — заброшенный лет сто назад аэропорт. Несколько квадратных миль бетонных взлетно-посадочных полос, которые теперь принадлежат охотничьему клубу.

— Пришлось отмахать пешком изрядное расстояние. Придвигайтесь, миссис Курзон, чтоб я не очень кричат. И рад наконец познакомиться с вами.

— Ты пришел пешком! — поразился я. — Совсем рехнулся!

— Не хотел рисковать. Сеть под руководством Экстро очень плотная, и любая машина доложила бы, куда я направляюсь. Мне пришлось поломать голову, прежде чем я придумал место, где можно встретиться без соглядатаев. Доброе утро, миссис Курзон. Позвольте представиться: Гилель-иудей.

— Что есть «идей»?

Вечный рассмеялся.

— Если бы этот вопрос — «что есть еврей?» — был задан всерьез хотя бы пятьсот лет назад, судьба избранного народа могла оказаться совсем иной. Евреи — или иудеи — это, миссис Курзон, очень древняя раса с многовековой культурой, которая существовала еще до появления христианства.

— Что есть «христи-нство»?

— Мне нравится эта женщина, — сказал Гилель. — У нее симпатичные пробелы в образовании. Она не знает именно то, чего знать не нужно. Эй, Гинь, гляди, курочка!

Я выстрелил и нарочно промазал. Терпеть не могу убивать — кого бы то ни было.

— Вы везде и каждый, — сказала Натома. — Зачем делать разная роль?

— Вживается в других людей, — ответил я за него.

— Чем вы заниматься?

— Он профессиональный Сочетатель, — опять ответил я за Гилеля.

— Не понимать слова, Хинь.

— Эту профессию я изобрел специально, чтобы описать занятия Мыслителя. Он гений сочетания. То есть он вечно наблюдает и соотносит казалось бы совершенно не связанные между собой факты и события, а потом делает из их сочетания совершенно потрясные выводы. Такие выводы, которые сроду никому в голову не забредали.

— Ты выражаешься слишком заумно. Гинь. Давайте я объясню проще, миссис Курзон. Я вижу то же, что и все прочие, но думаю при этом те мысли, которые никто не думает. Птица, Гинь! Постарайся на этот раз не промахнуться — для маскировки.

Видите?! Он просек, что в первый раз я промазал нарочно! Умница.

— Кажется, я понимать, — кивнула Натома. — Мой муж говорить, вы есть самый умный мужчина на земля.

— Когда это он сказал? — так и взвился Вечный. — Я же велел вам быть предельно осторожными и лишнего вслух не трепаться!

— Он не вслух, мистер Вечный. Он писать бумажка. Мы большая часть говорить через бумажка.

— Слава Богу, — проговорил Гилель. — А то я решил, что весь мой маскарад понапрасну и мы сидим в луже.

— Но как из сочетать можно делать профессия? — спросила неуемно любопытная Натома. — Как?

— Поясню примером, Натомочка, — ответил я. — Однажды Гилили был в одной венской картинной галерее, где дилер выставил на продажу картину Клода Моне. Что-то в этом полотне показалось нашему другу странным.

— С одного края картина как бы обрывалась, — пояснил Гилель. — Она была явно композиционно не уравновешена.

— И тогда он вспомнил другую картину Моне, которую видел раньше в техасской галерее. Мысленно он сложил эти две картины в одну. Получилась завершенная композиция.

— Все еще не понимать, — сказала Натома.

— Видишь ли, у мошенников появилась мода брать большое полотно знаменитого художника, разрезать его на части и продавать части как отдельные завершенные картины. Барыш больше.

— Это есть нечестно!

— Зато прибыльно. И вот Гили купил обе картины, сложил их — и сочетание дало подлинный шедевр.

— Это прибыльно? — спросила Натома.

Гилель расхохотался.

— Да. Но я это проделал не из-за денег. Просто жизнь подбросила задачку, а я устроен так, что не могу пройти мимо трудной задачи. Обязательно возьмусь решить.

— И поэтому ты здесь, с нами, — сказал я.

— В яблочко. Натома, ваш муж не глупее меня. А может, даже смекалистее.

— Он есть умный, но любитель щипать.

— Да, ум у него ядовитенький, это я за десятилетия знакомства имел случаи заметить. Он отказывается посвятить себя чему-нибудь одному — ему бы все зубоскалить. Если бы Гинь перестал хоть на время шутить и сосредоточился на чем-либо достойном — поверьте мне, он бы стал великим человеком!

Я иронически хмыкнул, быстро поднял винтовку — и исправно промазал в очередной раз.

— Дай-ка мне винтовку, — сказал Гилель. В следующие пять минут он уложил четырех курочек. — Так-то лучше. У Экстро не возникнет никаких лишних вопросов. А теперь поговорим о деле.

— Начнем с того, как ты проведал о нашем приезде? — спросил я.