Здесь, сейчас и тогда - Майк Чен

потянула к дому. – Ты не живешь в тени самых уважаемых кулинаров Великобритании. Давай посчитаем, сколько раз за вечер мама заведет речь о своих наградах.

Последние два дня Кин провел за лихорадочным изучением архивных чертежей здания бюро, пытаясь найти осуществимый способ кражи темпорального ускорителя для прыжка в эпоху Миранды. Теперь же, вернувшись в атмосферу пассивно-агрессивной вражды, что царила на мероприятиях семейства Фернандес, он, как ни странно, почувствовал облегчение, будто его мятежный дух наконец совершил мягкую посадку.

По крайней мере, такая обстановка была знакомой.

– Ты прав, – тряхнула головой Пенни и приосанилась. – Просто не буду их слушать, и все. Сегодняшний день посвящен Бенджамину, а не его бабушке с дедушкой.

Она подняла сумочку с подарком. Кин подождал, пока она двинется с места, а затем не отходил от Пенни ни на шаг. Ориентируясь на детские голоса, они прошли через дом и оказались на заднем дворе.

– Их так много…

Пенни вполголоса пересчитала всех, указывая на каждого пальцем, и подытожила:

– Тринадцать детей и девять взрослых.

О детях они не заговаривали с тех пор, как Пенни неловко затронула этот вопрос в первый вечер после возвращения Кина. Но за совместную жизнь он прекрасно узнал, что Пенни в восторге от детей.

– Неплохо, неплохо… – пробормотала Пенни.

Мимо пробежала с футбольным мячом девочка лет семи-восьми. Через пару бесконечных секунд Кин напомнил себе, что пора выдыхать.

– Провести время в обществе Маркуса, Инека и Бенджамина проще простого, но это… – Пенни покосилась на стеклянную дверь. – Это будет очень утомительно. Хотя…

Она кивнула в сторону отца. Босоногий, тот сидел в шезлонге с бокалом вина в руке.

– Всяко лучше, чем альтернатива.

– Все будет прекрасно. В таком возрасте дети просто чудо, – сказал Кин и понял, что проговорился. – В смысле, это куда проще, чем пререкаться с хамоватыми линейными поварами и официантами.

Избегая непонимающего взгляда Пенни и не говоря больше ни слова, он шагнул за дверь.

К ним тут же направился Инек, лавируя между детьми, гоняющими мяч по маленькой лужайке.

– Привет, ребята.

Он по очереди обнял обоих, вытер пот с желто-коричневого лба и оглянулся на какофонию пронзительных воплей за спиной.

– Прости, что опоздали, – сказала Пенни.

Она достала из сумки две коробочки в яркой оберточной бумаге, а Инек кивнул на садовый столик, где уже громоздилось шаткое сооружение из подарков.

– Ничего страшного. Маркус еще на работе. Вчера убежал на ночь глядя. Сказал, дело экстренное, кто-то из коллег заболел. Ну а если заболел, надо же заменить? – с притворным пониманием произнес Инек и обвел лужайку недовольным взглядом. – И еще он не отвечает на звонки – с самого утра.

Пенни ответила сочувственной улыбкой – судя по виду, не только из вежливости, – и указала на Кина:

– Пускай тоже уволится. Не придется работать по ночам, и еще выплатят годовое жалованье.

По всей очевидности, Инек и Пенни считали, что Маркуса обязали присутствовать на череде каких-то совещаний, но Кин прекрасно понимал, что у него запланирована эвакуация. Даже с маячками бюро, улучшающими точность триангуляции, у оперативников оставалось возвратное окно в пару-тройку часов, ведь эта технология была еще далека от совершенства. Должно быть, Маркус помчался забирать кого-то в самый последний момент.

Или возвращался после убийства Миранды?

– Дети ждут не дождутся торта. Младших скоро укладывать, а старшие непременно засидятся дольше, чем хотелось бы, – сказал Инек.

Его лоб избороздили морщины, и они никуда не делись, даже когда Бенджамин подбежал и схватил его за штанину.

– Привет, малыш, – улыбнулся ему Инек. – Знаю, знаю, все хотят по кусочку торта.

– Зачем он их пригласил? – шепотом спросила Пенни, взъерошив Бенджамину волосы, но в ответ Инек только покачал головой.

Несмотря на эмоциональное противостояние с Маркусом, Кин уже успокоился настолько, что сумел уделить внимание его сыну.

– Привет, Бенджамин. Ну как тебе, весело?

Присев на корточки, он заглянул в ясные голубые глазенки.

– Не могу мячик забрать, – пожаловался мальчуган, указывая на гурьбу детей на лужайке.

Мяч сновал туда-сюда, будто маятник, и каждый удар по нему сопровождался звонким смехом.

– Что ж, давай подумаем…

Когда Миранда была в возрасте Бенджамина, Кин пробовал объяснить ее команде, что они не просто бегают за мячом, а играют в спортивную игру. Успех этой затеи оставался довольно низким – нулевым, если верить недовольным родителям игроков, – поскольку вместо того, чтобы ограничиться мягким ободряющим словом, Кин упрямо пытался передать детям навыки визуализации и рассказать, как оценивать варианты пасов или искать брешь в обороне соперника. Теперь же, глядя в широко раскрытые глаза Бенджамина, он прогнал из головы образ юной Миранды.

– В какие ворота тебе надо забить гол?

Бенджамин указал налево, где светилась голографическая сетка детского размера.

– Понятно, – кивнул Кин. – Что, по-твоему, там происходит? И что делают все остальные?

Наморщив лоб, Бенджамин сосредоточенно покосился на лужайку:

– Хотят забрать мячик…

– Точно. Совершенно верно. А теперь смотри, – махнул рукой Кин. – Все они бегают за мячом. А где ты всегда окажешься, если будешь за ним гоняться?

– Хм…

Казалось, в голове семилетнего мальчика заскрипели шестеренки.

– Позади?

– Так. А если ты позади, мячик тебе не забрать. И какой мы делаем вывод?

– Надо… быть впереди?

– Нет, не обязательно. Впереди, справа или слева. Главное, чуть в стороне от мяча. В итоге он попадет к тебе, причем в тот момент, когда этого никто не ждет. Направляйся не туда, где был мяч, а туда, где он окажется. Это твой первый футбольный урок. Попробуй.

Бенджамин трусцой пробежал по уютному патио, обернулся и одобрительно кивнул.

– Туда, где окажется мячик! – крикнул он.

Без особой спешки Бенджамин переместился на свободный участок лужайки, и вдруг мяч, отскочив от земли, упал в нескольких футах перед ним. Мальчишка сорвался с места, и Кин впервые видел, чтобы ребенок бежал с подобной скоростью. Он повел мяч вперед – наверное, пытаясь двигаться так, как учил отец, хотя со стороны казалось, что Бенджамин вот-вот запутается в собственных ногах.

Но этого не случилось. Напротив, тремя прыжками Бенджамин отправил мяч в голографическую сетку, и тот, пролетев сквозь нее, утонул в мясистой листве. Под скудную россыпь одобрительных восклицаний мальчуган, сверкая широченной улыбкой, вернулся в патио.

– Получилось, дядя Кин!

Кин поднял ладонь – дай пять, но вместо этого Бенджамин заключил его в объятия.

– Тетя Пенни!

– Пенни, – окликнул ее отец, встал и пошатнулся; должно быть, перебрал. – Ты видела мамин торт?

– Еще нет, пап.

– Поспрашивай у нее, какие десерты хорошо продаются в ресторанах.

– Постараюсь не забыть! – крикнула ему Пенни. – С днем рождения, Бенджамин.

В ответ мальчик схватил их с Кином за руки и