Чарльз Плэтт - Человек из кремния

Не обращая на него внимания, она зашарила в сумочке на предмет связки запасных ключей — она всегда носила их с собой.

— Слышите? — Полисмен был уже близко.

Найдя нужный ключ, она вставила его в скважину. Скрежет, и крышка подпрыгнула вверх, взметнув в воздух хлопья облезшей от жара краски.

Секунду она стояла, глядя в багажник. Содержимое его меньше всего пострадало от пламени. Вот резиновый мячик Дэймона оплавившийся, однако вполне поддающийся опознанию. Старое пляжное одеяло — его они использовали как подстилку. Контейнер для пикников, пара темных очков. Шерон покачнулась, и ухватилась за край багажника.

Обогнув машину, к ней подошел полицейский.

— Э, как вы ее открыли?

Кейса не было. Шерон сунула ключи в сумочку, захлопнула крышку и пошла прочь.

Не обращая внимания на полицейского, она вернулась на хай-уэй, прошла к своей машине, стоявшей у обочины и некоторое время сидела, устремив невидящий взгляд в океан.

Она ясно помнила, что находилось в кейсе Джима: пистолет, обрезок металла, из лаборатории, фотокомпозит Розалинды Френч, compad и документация по проекту "Лайфскан". Очевидно, два последних предмета он взял с собой в дом Готтбаума; вот как они потом оказались у Юми. Шерон была уверена: остальное он скорее оставил бы в машине, чем рискнул показать Готтбауму.

Итак, ясно: Готтбаум и его [?] перехватили Джима по пути домой, забрали из машины кейс, а затем организовали "несчастный случай". Она сжала кулаки так, что почти впилась в ладони. Затем, опомнившись, аккуратно положила руки на колени. Но, по мере того, как она пыталась успокоиться, эмоции, точно маятник, описали дугу от злобы и глубокой, горькой печали.

Зря она сюда поехала. Думала, если хоть как-то действовать, будет легче, а сама только убедилась в собственном бессилие.

Руки дрожали. Она завела машину, сделала разворот и поехала обратно в Лос-Анджелес.

СПИСОК ЖЕЛАНИЙ. (Wish list)

Позже, дома, когда Дэймон уснул, а няня ушла, Шерон сидела за обеденным столом, уставившись в чистый лист желтого блокнота. Джим не раз смеялся над ее привычкой к ручке и бумаге, называл это анахронизмом, "очень двадцатовековым", и иногда величал ее "последней из грамотян[?]". Но заполнение линованных строк от руки, ход шарика по бумаге, наблюдать возникновение текста — все это так успокаивало…

Глядя на страницу, она переживала заново последние 24 часа. Вчера, в воскресенье, после расставания с Юми в аэропорту, она приехала домой, и ей опять позвонил Джим, или кто-то с таким же точно голосом. Сказал, что машину наконец начали ремонтировать, но ремонт займет больше времени, чем ожидалось, а он очень устал, чтобы возвращаться в Гранада-Хиллс. Он решил провести еще одну ночь в мотеле и приехать домой рано утром в понедельник.

Терзаемая сомнениями, посеянными Юми, Шерон хотела было поехать к нему. Не надо, ответил он, незачем.

— Хотя бы скажи, где остановился, — попросила она. Как тебе можно звонить?

Он начал было отвечать, но линия отключилась. Телефон ее вырубился окончательно: она никуда не смогла больше позвонить, и ей никто не звонил, до самого сегодняшнего утра, когда с ней связались из полиции, уведомить, что обнаружена разбившаяся машина, числящаяся за ее мужем. Идентификация водителя не представляется возможной, и им неизвестно, кто он, но завтра из лаборатории поступит образец ДНК. Но Шерон не сомневалась: тело из машины, лежащее в полицейском морге, принадлежит ее мужу.

Терять ей, если так, было нечего, и она позвонила непосредственно начальнику Джима. Тот был болен, и она связалась с Нормом Харрисом, одним из агентов, работавших вместе с Джимом. Однажды Джим говорил ей о Харрисе; тот, судя по всему, был ему не слишком симпатичен. Но больше ей не с кем было говорить, да она и не знала, кого еще можно спрашивать: друзей по работе у Джима не было.

Харрис сказал, что распорядится об охране машины силами местной полиции, пока не приедет для проверки кто-нибудь из ФБР. Назначил и встречу на завтра, но ясно было: он уже определил ее в разряд истеричных баб, придумывающих всякие заговоры, не в силах примириться с тем, что муж просто не сумел вписаться в поворот.

Поэтому она позвонила на службу, сказалась больной и поехала посмотреть все своими глазами. Но поездка ни к чему не привела. А стоит ли надеяться, что дальше что-нибудь все же удастся? Она начала писать:

(Поскольку Джим сгорел дотла, определить, убит ли он, невозможно.)

(Убийцы его, вероятно, достаточно ловки, чтобы не оставить улик в машине.)

(Кейс пропал; должно быть, забран из машины перед катастрофой.)

(Подозрения Джима относительно Готтбаума, Френч и прочих не были, как положено, подкреплены уликами, и даже те немногие улики, какими он располагал, находились в пропавшем портфеле. Он даже не упоминал о проекте "Лайфскан" в отчетах для ФБР.)

(Готтбаум пропал; вероятно, он скоро умрет, и его невозможно будет допросить.)

(Если кто-то из ФБР и станет допрашивать ученых из "Норт-Индастриз", они могут просто от всего отпереться. С чего кто-то поверит, что они убили следователя ФБР? Они приличные люди, а не уголовники.)

(Как выяснить, чем они занимаются? Как осмотреть их оборудование, если даже вся их работа засекречена?)

Она перечла написанное. Дело казалось безнадежным. Она перевернула страницу.

(Главная задача: найти убийцу Джима и передать в руки правосудия.)

(Передать ФБР документы и заметки, полученные от Юми. Может, это поможет убедить их начать расследование.)

(Проверить все больницы на предмет Готтбаума.)

(Попытаться найти доступ к тем, кто управляет домом Готтбаума, несмотря на системы защиты, о которых предупреждала Юми.)

(Попытаться связаться с "Норт-Индастриз" и поговорить с Френч либо ее подчиненными.)

(Попытаться убедить мое начальство, что это — сюжет, и я, занимаясь этим, должна считаться на службе.)

И, на новой странице:

(Организация похорон.)

(Где завещание Джима? Позвонить поверенному.)

(Закрыть совместный банковский счет.)

(Поставить в известность друзей. Разослать уведомления.)

(Позвонить в страховую компанию.)

(Испросить недельный отпуск.)

(Уладить с наследством.)

(Организовать дневной уход за Дэймоном и разъяснить ему случившееся.)

Этот список было больнее всего составлять. Она перечла его и обнаружила, что плачет. Слова, заслоненные слезами, не давали возможности бежать от реальности: муж ее мертв, и теперь она — сама по себе.

Она легла на диван, где они так часто сидели вместе, и плакала, пока не выплакала все слезы. Когда не осталось ни единой, Шерон почувствовала смертную пустоту внутри и понемногу заснула.