Бен Бова - Орион и завоеватель (Орион - 4)

- Почему ты послал за нами? - спросил Кету.

Словно бы вдруг вспомнив о вежливости, Демосфен указал на кресло:

- Садитесь, устраивайтесь поудобнее. Рабыня! Принеси чаши для моих гостей.

Кету сел. Я подошел к окну и посмотрел вниз. В очаровательном дворцовом садике трудились оборванные темнокожие рабы. Открылась дверь, из нее вышел мидиец со своими шестью сотоварищами.

- Почему ты призвал нас? - повторил я вопрос Кету.

- Теперь я советник великого царя... Как здесь говорят, ухо его обращено ко мне. Дарий хочет знать мое мнение. И я должен услышать предложения Филиппа из уст самого посла Царя Царей.

- Тогда я здесь не нужен, - сказал я.

- Нет, у меня и для тебя есть дело, - проговорил Демосфен.

- А именно?

- Сначала я поговорю с послом.

Рабыня принесла чаши, разлила вино... Холодное и терпкое, оно тем не менее согрело меня.

Кету повторил предложения и требования Филиппа практически слово в слово.

- Этого я и ожидал, - нервно моргнув, пробормотал Демосфен, когда посол закончил речь.

- Что ты посоветуешь Царю Царей? - спросил Кету.

- Об этом я скажу только самому Дарию, а не тебе, - отвечал афинянин с прежней надменностью. - Ты узнаешь о решении Царя Царей, когда он захочет этого.

Я решил, что, пожалуй, догадываюсь, какой совет даст Дарию Демосфен: острова и города не отдавать, но в войну не вступать. Демосфену нужно, чтобы Филипп начал войну, тогда он скажет своим афинянам, что царь Македонии - варвар, который желает утопить в крови целый мир.

Демосфен посмотрел на меня, словно прочитал мои мысли.

- Ты не любишь меня, так ведь, Орион?

- Я служу Филиппу, - отвечал я.

- Ты думаешь, что я предаю Афины? И всех греков?

- Я думаю, что, как бы ты ни убеждал себя в обратном, служишь ты Царю Царей.

- Правильно! - Он вскочил на ноги и повернулся ко мне лицом. - Я наймусь на службу к самим фуриям и хаосу, если только это будет полезно Афинам.

- Но ты сказал, что Афины более не прислушиваются к твоему голосу, не нуждаются в твоих советах.

- Это не важно. Беда демократии в том и состоит, что людей так легко можно сбить с толку, направить по ложному пути.

- Понятно. Демократия хороша, пока люди делают то, что ты хочешь. А когда они голосуют против тебя, то ошибаются.

- Но в основном люди глупы, - сказал Демосфен. - А стаду нужен пастух, который знает, что делать.

- И это демократия? - спросил я.

- Пусть люди думают что хотят, но я служу Афинам и демократии! И буду использовать на благо своего дела и Царя Царей, и рыбу морскую, и птиц небесных, если они помогут мне сразиться с Филиппом и его незаконнорожденным сыном.

Я улыбнулся:

- У тебя был шанс сразиться с ним при Херонее.

Укол ни в малой степени не задел его.

- Я политик, Орион, а не воин. Я понял это при Херонее. И теперь сражаюсь более привычным мне способом. Но я еще одолею Филиппа!

- А я - воин, а не политик, - отвечал я. - Но хочу задать тебе один вопрос: какая власть безопаснее для Афин с их разлюбезной демократией великого царя или Филиппа?

Он расхохотался:

- Да, ты не политик. Ты видишь мир или черным, или белым.

- Я жду ответа.

- Великий царь оставит в покое Афины и прочие греческие города, когда исчезнет угроза, которую представляет Филипп. Дарий хочет, чтобы города Ионии оставались в его империи. И пусть будет так - зато Афины сохранят свободу.

В разговор вступил Кету:

- Это сама сущность политики: чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. Раздавай и принимай - милости, дары... даже города.

- Аристотель говорил мне, - сказал я, - что Персидское царство неминуемо поглотит всю Грецию. Афиняне сделаются подданными великого царя, как жители Эфеса и других ионийских городов.

Демосфен нахмурился:

- Аристотель - македонец.

- Ты не прав, - возразил Кету.

- Ну и что? - пожал плечами Демосфен. - Его родной город уже давно входит в состав Македонии.

- Ну и что ты скажешь о мнении Аристотеля? - спросил я. - Если он прав, то помощью царю Персии ты готовишь гибель своей демократии.

Демосфен прошелся по комнате к окну и обратно, а потом ответил:

- Орион, я пока могу еще выбирать между Филиппом и персами. Филипп уже у ворот Афин. А Дарий в нескольких месяцах пути от города. Как голодный волк, македонец поглотит нас одним глотком.

- Но пока он оставил Афины в покое, - сказал Кету. - Он не стал вводить свое войско в город, не потребовал власти над ним.

- Ему это не нужно. Сейчас он продвигает к власти афинян, которых купил золотом и серебром. Он пользуется нашей демократией в своих собственных целях.

- Но он не стал разрушать ее, - отвечал я. - А сохранит ли твою демократию Царь Царей, если окажется на месте Филиппа?

- Он еще не на месте Филиппа!

- Рано или поздно так и будет, если верить словам Аристотеля.

Демосфен всплеснул руками:

- Так мы ни до чего не договоримся. - Он повернулся к Кету: - Посол Свертакету, я обдумаю условия, выдвинутые Филиппом, и дам свои рекомендации Царю Царей. Ты можешь идти.

Я шагнул к двери.

- Останься, Орион, - сказал Демосфен, - я должен тебе кое-что сказать.

Кету посмотрел на меня, поклонился Демосфену и покинул комнату. Я решил, что почетный караул повел его к помещению, отведенному нам во дворце. Громко хлопнув в ладоши, так что присевшая в углу рабыня вскочила, Демосфен сказал:

- Ты тоже уходи! Ступай, оставь нас!

Она заторопилась к двери.

- Закрой за собой дверь!

Она выполнила его приказ.

- Ну хорошо, - сказал я. - Чего ты хочешь от меня?

- Это не он, Орион, - произнес кто-то за моей спиной. - Я хочу с тобой поговорить.

Я обернулся и увидел Золотого Атона, самоуверенного бога, который создал меня. Он весь сиял: и идеальное лицо, и тело, столь же крепкое и могучее, как мое собственное, испускали золотой блеск. Атон был облачен в одежды снежной белизны, отделанные золотом. Мгновение назад его в комнате не было.

Посмотрев на Демосфена, я заметил, что афинянин застыл подобно каменной статуе.

- Не тревожься, - сказал Золотой. - Он не увидит нас и не услышит. - И улыбнулся, по-волчьи оскалив зубы. Он казался похожим на постаревшего Александра - настолько, что мог быть его отцом. Это открытие меня потрясло.

21

- Вижу, ты узнал меня, - проговорил Атон с довольной улыбкой.

- А где Аня? - спросил я.

- Афина, - поправил он. - Здесь, и сейчас ее называют Афиной.

- Где она? Здесь?

- Аня скоро появится здесь на короткий миг, - ответил он, перестав улыбаться. - Недалеко отсюда... На горе Арарат. Ты знаешь, где это?

- Да!

- Аня хочет встретиться с тобой, но может пробыть на горе очень недолго. Так что лучше не опаздывай, если тоже хочешь увидеть ее.