Сергей Гомонов - Послания себе (Книга 3)

- Ты мог бы войти в Ростау, мой повелитель... - печально, охрипшим голосом, молвил Помощник Верховного Жреца, стоя в неподвижной тростниковой лодке.

- И я войду в Ростау! - возразил безбородый правитель священной земли. - Тело мое легко, как папирус: отныне я умею летать!

- Чем так летать, мой царь, куда лучше упасть и разбиться...

- Отойди! - юноша оттолкнул от себя Попутчика и ступил на сходни.

В лучах закатного солнца, вдали, на полированном склоне пирамиды, сидело что-то темное, похожее на птицу.

- Бенну, Бенну! Я иду к тебе! - крикнул фараон и сквозь расступившуюся толпу бросился к нему.

Темная птица гордо расправила крылья, и так они были огромны, что пирамиду заслонила тень. И тень эта казалась полупрозрачной, ибо крылья птицы были кожаными, перепончатыми, с цепкими коготками в местах сочленения суставов. Подданные испуганно вскрикнули, но юный царь не хотел этого замечать. Птица была для него самой прекрасной, самой долгожданной. С нею он умел летать.

- Где мать и отец твои, фараон? - насмешливо спросила птица, вразвалку топчась на выступе монумента.

- Ты - мои мать и отец, Бенну! - крикнул юноша. - Спустись и забери меня с земли!

- Отдай долг чести Усиру и Исет, маленький Хор, и я возьму тебя с собой!

- Я велю забыть их, если они станут преградой для нас в нашем стремлении к небу!

Птица закаркала от смеха:

- Ну, так летим, маленький Гор! И пусть все они, и ты тоже, забудут о начале. Забвение - вот ваш удел, лжебоги! крикнула она в небо.

Попутчик бежал к ним, но расстояние, которое юный фараон преодолел за время, когда в мигании смыкается и размыкается верхнее и нижнее веко, для Помощника Верховного Жреца казалось непреодолимо долгим.

Черная птица расхохоталась и протянула юноше когтистую лапу:

- Летим, мой маленький странник, - издеваясь, она снесла яйцо и заверещала от смеха. - Прощайте, беспамятные!

Яйцо покатилось вниз, раскололось, из его вырвался смрадный дым, который окутал всю толпу. Попутчик взмахнул руками и, словно крыльями, накрылся своим балахоном с головой. Подданные же кашляли в дыму и забывали, забывали...

ПЕРВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

"Не смотри так на меня, сестренка Танрэй... От твоего взгляда мне иногда кажется, что ты все понимаешь и читаешь в моей душе. Увы, маленькая обезьянка, увы тебе и мне. Зима меня побери! Эти черви молятся на тебя. Я видел даже, как они пытаются разрисовать каракулями свои глиняные "урыльники", подразумевая под этим "художеством" твое изображение. Богиня изувеченная и увековеченная. Ты трепетала бы от счастья, моя трогательная и впечатлительная землячка! А все остальные!.. Хе-хе, мы тоже, однако ж, не остались без внимания. Неужели новая маска их шамана нисколько не напоминает мою рожу?! Я в восторге, сейчас заплачу...

Не смотри так на меня, не надо. Ты не поймешь, не вспомнишь и не сумеешь. Ну, да, да, я хотел бы оказаться на месте Ала, а еще лучше - стать им самим. Да, я завидую ему во всем, как завидует тебе моя супружница. Ей доступно все, кроме одного, а тебе это далось с легкостью, ты - как сама Природа: непосредственная, непоследовательная, плодородная и нелогичная при всей своей гармонии. Глупая стихия. Бездушная стихия, лишившая меня моей родины - единственного, чего я по-настоящему любил в своей проклятой жизни. Ты, как и Природа - не богиня, но эти мартышки поклоняются и тебе, и ей... Я... ненавижу тебя. Ненавижу за то, что ты есть, за то, что ты так безумно хороша, за то, что из-за тебя я завидую черной завистью своему лучшему другу, своему злейшему врагу. Лучше ненавидеть или презирать, но не завидовать, а я не могу ни того, ни другого. Я отчаянно хочу стать Алом...

Не смотри так на меня, сестренка Танрэй"...

- Подойди ко мне, габ-шостер! - произнес повелительный голос в голове юного Фирэ.

Он вздрогнул, вскинулся и, обернувшись, уже хотел резко ответить, что не является "габ-шостером", как вдруг увидел: за спиной у него никого нет. Ни души. Брат и его приверженцы бежали по дорожкам стадиона далеко впереди, на спортивных снарядах в центре тренировались другие оританяне, которые не прочь были бы теперь, когда "тес-габы" поднялись в своей значимости, присоединиться к некогда запрещенному течению... Но ни единой души поблизости...

Фирэ, так и не завязав шнурок на башмаке, поднялся на ноги и огляделся.

- Иди же сюда, да поскорей! Мне недосуг тратить на тебя столько времени! - продолжал голос ниоткуда. Голос женщины.

И юноша, сам не зная как, пошел на призыв. Миновав два громадных каменных куба при входе на стадион, Фирэ разглядел вдалеке машину жены экономиста. Сама Ормона сидела на мраморной скамье и задумчиво чертила что-то прутиком на песке.

- Это ты звала меня, атме? - спросил юный путешественник, приблизившись к женщине.

Ледяные глаза ощупали его. Ормона указала на сидение подле себя. Фирэ опустился рядом.

- Я довольна вашей службой, - заговорила жена Тессетена. И то же самое передал от своего имени Ал.

Юноша равнодушно пожал плечами:

- Я рад быть вам полезен, атме... - по привычке проговорил он штампованную фразу, ничего собой не выражавшую.

Ормона усмехнулась:

- Ты сможешь навестить моего мужа, если вы правильно выполните новое поручение Ала...

В глазах Фирэ промелькнул интерес:

- Атме Тессетен захочет говорить с нами лично?

- С тобой, друг мой. С тобой.

- Как его здоровье?

- Он уже почти поправился, мой мальчик. Немного прихрамывает и пока еще мало выходит из дома, но его нога уже зажила. От тебя требуется одно: передать своему брату поручение Ала. Будешь ли участвовать в этом ты сам - решать тебе.

- Я слушаю, атме...

- Ну вот и умница. Мы найдем с тобой общий язык, сынок, она слегка улыбнулась и отвела с его лба каштановый чуб. Слушай...

Земля под ногами задрожала. Закачались шары фонарей по обе стороны дороги. Сотряслись ветви деревьев. Скрипнули механизмы в машине, и она слегка спружинила на рессорах.

- Слушай меня, Фирэ...

- Рот можешь закрыть, - Паском бросил стальной стек в пробирку и отошел от сидящего на полу туземца, чтобы сполоснуть руки. - Жить будешь. Духи тьмы проиграли твоим духам, так что в лучшие края ты отправишься еще нескоро...

Дикарь ощупал горло, которое совсем еще недавно стискивало страшное удушье и резь. Теперь ему было значительно легче.

Протирая ладони чистой салфеткой, кулаптр с хитроватым прищуром раскосых темных глаз взглянул в его сторону.

- Назови мне разве только-только, с кем ты контак... с кем ты общался незадолго до того, как злой дух напал а тебя, добавил он.

Туземец не знал, зачем это нужно чудотворцу, но задавать вопросов не посмел и просто перечислил прозвища нескольких людей из племени. Паском покивал и вышел. Снаружи у костра его поджидал Ишвар.