Майкл Коуни - Сизигия

Эту сцену осветила ослепительно белая вспышка, дернулись неестественно яркие тени. Корма траулера Фипса раскололась, объятая пламенем, и превратилась в разлетающиеся обломки; несколько секунд я стоял, оглушенный, потом посыпался дождь из обломков, и я съежился.

Его преподобие Борд качнулся от порыва ветра; его ударило по плечу деревянной балкой, развернуло. Он зашатался на краю своего островка, размахивая руками, как мельница, потом взвизгнул голосом испуганной птицы и с шумом рухнул в кишащую чернугами воду...

Йонг и Спарк, не обращая внимания на распростертую на воде черную рясу, подплыли к тонущему траулеру и помогли миссис Эрншоу перебраться к ним. Спарк бросил взгляд на Заводь, передернул плечами, отвернулся, обнял старую леди за плечи и помог ей войти в рулевую рубку.

Берег почти опустел. Среди деревьев двигались огоньки, колонисты спешили домой. Я поднял якорь, завел мотор и осторожно подвел "Карусель" к берегу. Мы с Минти спрыгнули и побежали к небольшой группе, собравшейся около упавшей девушки. Среди них была старая Энни; она подняла глаза, когда я подошел.

- Приходит в себя, профессор, - сообщила Энни дрожащим голосом. - Ох, и напугала она нас сперва, да... Через минуту очнется.

Я опустился на колени, осторожно сиял с головы Джейн светлый парик и крепко прижал ее к себе.

20

На следующее утро мы сидели вокруг радио, жадно слушая новости. Присутствовали миссис Эрншоу и мисс Коттер. Еще зашел Минти - предложить мне выставить свою кандидатуру в Комитет поселка на следующих выборах. Вообще-то неплохо будет иметь в Комитете, представителя Опытной Станции, а по мнению Минти, мы вдвоем сможем переубедить некоторых тупиц.

Минти также хотел, чтобы я составил компанию ему и его друзьям в выпивке по случаю открытия "Клуба". Том, по-видимому, замечательно быстро оправился от потрясений вчерашнего вечера - я пока еще находился в шоке. Я уже пытался увидеться с Джейн, но доктор встретил меня возле ее домика и сказал, что она спит; он бы предпочел, чтобы я пришел через часок.

Прозвучал сигнал точного времени, а за ним унылые ноты бездарного аркадийского гимна.

Слова диктора, перечислявшего страшные бедствия, казались какими-то нереальными. Вообще, помимо прочих недостатков аркадийского вещания, можно отметить нелепо театральный тон дикторов. В зависимости от темы это может быть захлебывающийся возбужденный фальцет, живописующий открытие новой дороги, торжественный и многозначительный, хотя и нейтральный, баритон сообщений о результатах футбольных матчей или мрачный замогильный бас, рассказывающий о показателях экспорта и планетарном долге.

Поэтому, когда диктор трагическим голосом перечислял чудовищные жертвы прошедшей ночи, я был не в состоянии соотнести его слова с реальностью. А факты он называл катастрофические; может быть, я буду переживать из-за этого через несколько дней. Пока же я мог только зафиксировать, что во всех прибрежных поселках, за исключением нашего, имели место прискорбные происшествия, вызванные полурелигиозными и другими собраниями, на которых присутствующие, охваченные массовой истерией, заходили в кишащие чернугами воды.

К счастью, в большинстве случаев, в ужасе увидев, как на первых нападают хищники, идущие следом приходили в себя и спасались, выбирались на берег.

Впрочем, правительство заверяет население, что Разумы умерли и опасности больше нет. Новый препарат, который подавляющее большинство населения бойкотировало, доказал свою эффективность и в следующий раз будет распространен заблаговременно - до начала Передающего Эффекта. Если это можно считать утешением... Поэтому не ожидается волны панической эмиграции на другие планеты. Завтрашний день объявляется траурным. Премьер обратится к народу после вечерних новостей. А сейчас вы услышите беседу с доктором Артуром Дженкинсом.

Меня вдруг разозлило, что мы являемся "населением", когда бросаемся в море или упрямо отказываемся от порошка, но возводимся в ранг "народа", как только к нам желает обратится Премьер. В остальном же в то утро новости мало меня волновали.

Я выключил радио - не мог заставить себя слушать Артура. Наверняка текст был согласован с властями, и о головотяпстве правительства никто даже не заикнется.

Во всем будет виноват народ - плохо сотрудничал с органами власти. Попозже, когда психиатры улетят на Землю, когда начнется предвыборная кампания - тогда виноватыми окажутся специалисты: их пригласили, затратили большие средства, а они ничего не сделали.

И только через много лет историкам придется признать, что некомпетентность проявило все человечество...

Миссис Эрншоу чувствовала то же самое.

- Я не могу заставить себя переживать из-за цифр, - сказала она. - Меня расстраивает только то, что все жертвы были напрасны. Мы с самого начала пошли не по тому пути. В конце концов, мы на этой планете гости. Нам следовало ожидать каких-то трудностей, и глупо винить в них цикл размножения планктона, шесть лун или что-то еще. За аркадийской жизнью тысячелетия эволюции, а мы здесь чуть больше ста лет. Все это знали и все равно делали одну и ту же ошибку. И если теперь и научилась чему-то, то какой ценой!.. У меня одна надежда - что в следующий раз все сразу признают, что виноват Человек, что это Человек плохо вписался в окружающую среду и что надо приспосабливаться самим, а не пытаться уничтожить противника.

Я согласился с ней.

- Все улики были налицо, - заметил я. - Хотя теперь немножко поздно об этом говорить. Мы никогда по-настоящему не задумывались, почему на Аркадии нет хищных животных. Теперь известно, мы знаем, что каждые пятьдесят два года любое животное, которое не включает в свое меню наркотический корень, скорее всего, будет уничтожено... Видите, даже наши импортированные коровы приспособились лучше нас.

Том Минти рассмеялся.

- Не расстраивайтесь, профессор. В следующий раз нас всех накачают лошадиными дозами задолго до наступления Эффекта.

- Меня уже не будет на свете, - вздохнула миссис Эрншоу. - Но мне очень хочется верить, что это произойдет. Только я помню, что этот порошок вне закона, как и все наркотики со времени пертурбаций на Земле...

Теперь, когда Разумов не стало, не стало и необходимости узаконить порошок. Так что массового производства не будет еще пятьдесят два года, а за это время, можете мне поверить, власти построят самые причудливые планы борьбы против Разумов; и на бумаге у них все очень хорошо получится. И пока власти проведут эти планы, пока обнаружат, что они не работают, вполне может оказаться, что они опять опоздают...

- Возможно, - согласился Минти. - Я свой запас приберегу. Но, по-моему, им придется разрешить порошок, мэм. Этот корень ведь растет везде. Людям не запретить, если они начнут использовать его. Пожалуй, к тому времени, когда снова появятся Разумы, окажется, что все давно привыкли к порошку, и проблем у нас не будет. Но знаете, чего я действительно испугался вчера вечером? - продолжил он. - Когда я стоял с динамитом и думал, что мне, возможно, придется его взорвать. Причем даже не из-за гибели нескольких дураков - черт с ними. Я думал о себе. Только представьте себе: вот я подожгу шнур, а Разум не даст мне кинуть шашку в воду. Я не мог забыть о бедном старом Кларке...