Евгений Гаркушев - Ничего, кроме магии

Кравчук взял мешок, положил его на землю и принялся рыться здоровой рукой в породе. Время от времени он натыкался на небольшие золотые крупинки, которые складывал в мешок. Часто попадались и приличных размеров слитки. Жила, видимо, была очень богатой.

Рядом с Кравчуком работало рыжее существо с красноватой кожей и острыми ушами. Возможно, кто-то, порывшись в памяти и вспомнив древние сказания, дал бы ему другое имя, но для Кравчука оно было просто ушастым мутантом – одним из многих Они выгребали из горной породы кусочки золота, следуя за двумя коренастыми бородатыми крепышами, усердно махавшими кирками. Камни так и летели во все стороны.

Длинные темные субъекты с лысыми головами, нависая над рыжим и Кравчуком, ставили крепь. Они не слишком церемонились, толкая выбиравших золото. А рыжий, бывало, вырывал крупные золотые кусочки из рук Кравчука и злобно на него шипел. Разговаривать он, наверное, не умел. Атмосфера на руднике была мрачная. Хуже, чем в тюрьме. Там Кравчук, по крайней мере, был в авторитете. Здесь же его держали неизвестно за кого.

Владимир Петрович попробовал оттолкнуть рыжего мутанта, когда тот вырывал очередной кусок золота из его рук. Но мелкий тут же зашипел и вцепился в больную руку Кравчука. Человек охнул и перестал сопротивляться, а рыжий еще и пнул его пару раз под ребра.

В конце смены Вспжу, который вернулся в забой лично проконтролировать работы, взвесил золото, собранное рыжим и Кравчуком. День, видимо, был удачным, но у человека золота оказалось чуть ли не вполовину меньше, чем у рыжего.

– Орки хорошо работал, Петрович – плохо, – констатировал Вспжу. – Петрович получит палок – будет наказан.

Тяжеловесы, долбившие породу, тут же схватили человека и резиновой дубинкой, которую любезно передал им помощник Вспжу, маленький охранник-виг, несколько раз ударили по спине. Терпимо, но болезненно.

«Что же тут за твари такие живут?» – тоскливо спросил себя Кравчук. Его обидело даже не то, что его избили. Били «свои», члены одной бригады, такие же рабы, как и он. Если бы охранник, виг – совсем другое дело. И рыжий – мразь. Если бы не таскал он лучшие самородки, было бы у них золота поровну.

– Отдых – сон – свободное время до звонка, – сообщил Вспжу. Повернулся и ушел. Никакой охраны в забое вроде бы не осталось. Правда, рабы, наверное, и сами приглядывали друг за другом.

Разговаривать ни с «быками», как окрестил долбильщиков породы Кравчук, ни с рыжим, ни с длинными не хотелось. Вроде бы никто за ним не следил. Кравчук решил обследовать территорию шахты, прилегающую к их забою.

Никто человека не удерживал. Спотыкаясь, чувствуя боль в руке и в спине, Кравчук побрел по темным коридорам, освещаемым редкими тусклыми фонарями. Ко всему прочему его мучил сильный голод – с тех пор, как похлебал варева из котелка убитого вига, крошки во рту не было. Одна радость – вода в руднике имелась в избытке. Она текла по стенам тонкими грязными и теплыми ручейками. Еще во время работы Кравчук приладился один такой ручеек лизать. Сейчас он подошел к стене, по которой бежал настоящий поток чистой воды, и приник к нему губами. Стена около потока была подернута легким слоем белесой плесени, но начинающего рудокопа грязь не смутила.

Тоска у Кравчука была такая, что трудно и описать. Взрослый человек, матерый бандит, он все время готов был заплакать. И заплакал бы, если бы не знал – будет еще хуже. Да уж, так тяжело ему еще никогда не было – один, среди злобных тварей, в месте, откуда не убежишь. Казалось, даже воздух здесь пропитан безнадежностью и тоской. Все время вспоминалась семья. Жена, которую он давно разлюбил, но которая все же была с ним ласкова, дети-шалопаи… Дорого дал бы он за то, чтобы вернуться к ним. Ему уже не нужно было ни денег, ни власти – хотелось просто пожить по-человечески…

Он все пил и пил, пока не полегчало, потом поднялся и пошел бродить дальше. Боль в руке поутихла, но тяжелые каменные своды давили прямо на душу.

Ничего интересного в руднике не было. Шахта как шахта. Только не валялись в беспорядке инструменты и куски крепежа. Кроме камней, никакого оружия здесь было не найти.

«Рыжего я все-таки пришибу. Хоть камнем, – решил Кравчук. – Ему тут паханом не бывать. Или я его, или он меня…»

Сев в тупиковом штреке, Владимир Петрович закрыл голову руками и задумался. Как он дошел до жизни такой? Неделю назад ничто не предвещало беды, более того, он мог стать одним из самых богатых и влиятельных людей мира. И зачем-то повздорил со своими хозяевами, и заброшен ими в неведомое гнусное место, стал рабом. Правда, чего-то они, по всей видимости, от него ожидают… Но сотрудничать с тварями, которых он сам привел в «Барс», Кравчуку больше не хотелось. Ни под каким видом. Почему-то это казалось ему еще противнее, чем работать в гнилом руднике рядом со злобными уродцами. Отсюда должен быть какой-то выход, от Черных же не спрячешься даже на теплых южных островах. И дружить с ними – во сто крат хуже, чем быть их рабом. Если сейчас страдает только он сам, то дома может навлечь беду на жену, на детей, на друзей и родственников. Почему у него была такая уверенность, Кравчук сам не знал.

Легкий звон заставил человека поднять голову. Перед ним висел светящийся в темноте рудника шарик с глазками, ртом и ушками. Но впечатления отрезанной головы или привидения не производил – напротив, был это очень жизнерадостный и приятный во всех отношениях шарик. Единственная приятная вещь, которую Кравчук видел в последнее время.

Ночь Наташа провела прекрасно. Отмокла в ванне, вымылась ароматными шампунями, которых на полочке в ванной комнате стояло одиннадцать пузырьков, послушала музыкальный центр. Ужин ей подали изысканный, но не очень обильный: овощи тушеные, овощи свежие, фрукты, хлеб, сыр, красное вино – скорее всего, фруктовое. Впрочем, после овощной сыроедной диеты и хлеб с сыром показались девушке настоящими деликатесами. К тому же сыр был очень вкусный, жирный и ароматный. Жаль только, мало дали…

Испортила Наташе аппетит официантка. Она была еще красивее, чем Эллин. С зелеными волосами – не поймешь, то ли настоящими, то ли крашеными, – и зелеными же светящимися глазами. Глазищи ее просто притягивали. Казалось бы, какое Наташе дело: красивая здесь прислуга или, напротив, безобразная? Но она заранее ревновала этих девушек ко всем мужчинам, в первую очередь – к своим знакомым. Вдруг встретятся? Было это не очень логично, но Наташа ничего не могла с собой поделать.

После сна на мягкой перине, под теплым шерстяным одеялом (в гостинице было прохладно, несмотря на летнее время) Наташа почувствовала себя бодрой и отдохнувшей – впервые с тех пор, как она пустилась в непредвиденное путешествие. В Забодаевке приходилось спать на циновках, почти что на голой земле. О постельном белье жители Деревни Посреди Леса тоже слыхом не слыхивали. Да и жарко там было. Одеяла совсем ни к чему.