Лекарство - Родион Александрович Вишняков

и ноги затряслись. Какое-то человекоподобное существо с белой-белой кожей. На ней все вены видны. Стоит, покачиваясь, с открытым ртом и смотрит черными глазами без зрачков. И тут лейтенант не своим голосом говорит: «Я тебе покушать привел. Зови детей».

– Что?!

– Покушать привел! – всхлипнул Сыч. – Так и сказал… А это существо рот еще шире открывает и начинает шипеть. И я понимаю, что из комнат, которые на втором этаже, тоже начинает раздаваться шипение. А потом из них выходят такие же существа, только меньше ростом. Видимо, те самые дети. Рты открыты, шипят и смотрят на нас такими же черными глазами. Я кричу, чтобы все валили отсюда. Ком вроде как услышал, начал пятиться назад. А этих детей все больше. Уже штук двадцать, наверное. Я вскинул автомат, дал очередь по тому, самому большому. А ему хоть бы что! Пули в него вошли, я точно видел. Но потом ровным счетом ничего не произошло. Ком подбежал, тоже автомат вскинул…

– А остальные?

– А остальные стояли, как истуканы. А потом вдруг, словно по команде, сняли шлемы. И тут эти дети разом перестали шипеть и бросились на них и на Горячева, стали грызть им шеи и лица. Я хотел открыть огонь по этим тварям, но Ком рванул меня к выходу. Бежим, а сзади слышен топот множества маленьких босых ног…

Сыч замолчал. Его начала бить мелкая дрожь. Несколько раз нервно сглотнув, как будто у него пересохло во рту, он продолжил:

– Мы с Комом вылетели на улицу и бросились бежать по этой гребаной дорожке назад к БМО. Я боковым зрением заметил, как в паре метров справа на заброшенной детской площадке на одного из «факиров» запрыгнуло четверо мелких нелюдей. Вцепились зубами и ногтями в его шлемосферу, пытаясь сорвать ее и добраться до шеи. Видимо, других отправленных на поиски детей эти самые дети нашли раньше.

И тут на Кома, бегущего впереди, из высокой травы выпрыгнуло двое детей. Эти мелкие ублюдки хорошо прыгают. Они с налета облепили его так, что он, потеряв равновесие, упал в заросли. И я, прости меня Господи, не стал останавливаться, понесся со всех сил вперед. Мне показалось, что к тому месту, где пытался отбиться от этой нечисти Ком, бегут еще несколько темноглазых уродов.

За территорию лагеря выбрались только я и еще несколько наших, кто проворнее оказался или был ближе всех к дороге. Бежим к БМО. Кто за огнемет бросился, кто к пулемету. Остальные за машиной стоят и ворота на прицел берут. И тут эти появляются. Бегут за нами просто толпой. Ну, думаю, все. Сейчас волной набросятся. Им же пули, как я понял, до фонаря. Сожрут всех. А они добежали до ограждения и встали там. Стоят молча и смотрят.

У кого-то из солдат истерика случилась. Спрыгнул с брони, вскинул автомат и давай по ним стрелять, крича, как безумный. Высадил весь рожок. А те стоят, даже не шелохнувшись. Без эмоций. Без движений. Тот кричащий хотел еще гранату в них швырнуть, но его завалили на землю, когда поняли, что сейчас может всех осколками посечь. Только он уже чеку успел выдернуть. Я был за броней, когда грохнуло.

В общем, назад смогли уехать только на одном БМО. Один из выживших «факиров» раньше был контрактником, служил в танковом взводе. С ним и уехали. Сейчас те, кто в здравом уме остались, строчат рапорта начальству. Тебе тоже надо.

– А Тамара вернулась? – не выдержал Куликов.

– Да. Ее вынес один из пехоты, – кивнул Сыч. – Правда, она пока еще на транквилизаторах или чем ее там в медблоке колют. Доктор говорит, что на ее психику сильнее, чем на других, подействовало то, что стало с детьми. Все-таки прав был майор в учебке: бабам в таких местах делать нечего.

Роман бросил презрительный взгляд на Сыча, вспоминая, как тот сам только что трясся и зыркал по углам. Ему самому впору вкалывать транквилизаторы. Но вслух сказать ничего не успел.

Дверь медблока открылась, и внутрь вошел доктор в надетом поверх камуфлированной формы белом халате, с небольшим чемоданчиком в руке, сопровождаемый бойцом из ОБЗ с сержантскими полосками на погонах.

– Оставьте нас, рядовой, – велел он Сычу, вскочившему по стойке смирно.

Тот ответил «Есть», быстро козырнул и выскочил вон. Сержант закрыл за ним дверь и, подойдя к переговорному устройству, попросил севшего на койке Куликова подготовиться к очередному медицинскому осмотру. Роман ответил, что всегда готов, и стал терпеливо ждать, когда доктор и сержант облачатся в одноразовые защитные костюмы. Затем доктор открыл ключом дверь изолятора и прошел внутрь. Сержант последовал за ним, закрыл дверь и, встав рядом с ней, положил руки на висящий на шее короткоствольный автомат.

Секунд пятнадцать врач пристально смотрел на Куликова.

– Выглядите не очень, молодой человек. Мокрый весь и глаза блестят. – Голос доктора доносился приглушенно сквозь марлевую повязку.

– Голова все еще болит и кружится. А так, мне кажется, все норм. А вспотел – это от волнения, наверное. Белый халат и все такое. Вы же в курсе, да?

– Может быть, – не стал спорить врач.

Он открыл чемоданчик, вынул инфракрасный цифровой пирометр и направил агрегат, внешне смахивающий на пистолет, на лоб сидящего Куликова. Раздался тихий писк.

– Тридцать семь и девять, – сухо констатировал доктор, посмотрев на результат тестирования. – Вот и симптом. Ищем причину. Встаньте, больной.

Куликов выбрался из-под одеяла. Встал, чувствуя, как тело покрывается мурашками и появляется мелкая дрожь. То ли от температуры, то ли от накатывающей паники.

Он болен. Он заболел! Чем? Только бы не инфекция!

– Это может быть просто вирус, доктор. Проверьте меня! Вирусы же лечатся!

– Уже проверил. – Врач указал на его ступню, на которой виднелась красная шишка бубона. – Я не могу подвергать опасности вверенных мне людей. Вы знаете приказ.

Звук передергиваемого затвора потонул в крике ярости и отчаяния, прерванном короткой автоматной очередью.

Глава 6

2057 год. Африканский континент. Эфиопия. Район Бенишангуль-Гумуз (бывший регион 6). Река Голубой Нил. ГЭС Хидасэ

До слуха старшего лейтенанта Биньямы Тамене донесся грохот множества взрывов.

Соседей тоже утюжат. Долбаные египтяне!

Он выглянул из-за своего укрытия – покореженного, выгоревшего Т-62. Из открытого бортового люка несло удушливым смрадом сгоревшей химии, сожженных волос и паленого мяса. Экипаж ничего не успел предпринять. Все четверо сгорели практически мгновенно.

Сигнал «Воздух», раздавшийся двумя минутами ранее, застал его полк на пути к полевым оборонительным сооружениям. Две истребительные бригады противника нанесли массированный ракетный удар по беззащитным людям и артиллерийским