Журнал «Если» - «Если», 2006 № 12

Хотя чего тут решать — надо уходить.

Собрать кое-какие веши, свистнуть Волка и пойти в город.

Завалить вход в пещеру, может, ему еще придется вернуться.

И дело не во сне, просто он давно уже там не был, ближайшие окраины не в счет.

Хныщ встал и вышел из пещеры.

Было холодно, снизу, от реки, полз туман.

Он поежился, представляя, как сейчас спустится к реке, разденется и зайдет в нее. Пусть и на мгновение, но его сразу же обожжет водой, «желтое лето» — одно название, на самом деле давно уже глубокая осень, пусть в этом году она полна солнца и лишена дождей.

Но зато он сразу проснется, стряхнет с себя остатки ночного кошмара, всех этих кузнечиков, зачем-то выбравшихся из-под асфальта, да и радиоголоса из прошлого — вода смоет и их, и тогда Хныщ быстро позавтракает, соберется и покинет холмы.

Он выдержал в воде лишь несколько минут, затем вернулся к пещере, позавтракал вяленым мясом, остатки которого аккуратно завернул в старую тряпку — лучше бы, конечно, в листья, хотя бы лопуха, но где их сейчас взять?

Волк выпросил маленький кусочек мяса, хотя, судя по всему, уже и сам позавтракал пойманной на перекате рыбиной.

Солнце встало, Хныщ собрал вещи: одежда, которая ему понадобится, еще новая, принесенная из последнего набега на окраины, нож, трут и кремни, если повезет, разживется на каком-нибудь складе спичками, но этот склад еще надо найти, а его запасы подошли к концу!

И тут Волк залаял, вскочил и понесся к реке.

Хныщ пошел за ним.

Между деревьев, что сбегали по склону вниз, к самой реке, отчетливо виднелись две голые фигуры. Волк стоял напротив и лаял, будто говоря: «Стоп! Дальше прохода нет!».

— Волк! — закричал Хныщ. — Кто там, Волк? — Потом он быстро начал спускаться, кто знает, что еще взбредет в голову псу, а от этих людей никакой беды ждать не стоит, мальчик, ну, подросток, лет четырнадцати, и женщина со спутанными волосами, у которой вроде бы нет возраста.

Судя по всему, они с той стороны.

Мальчик — точно тот, который тогда заблудился, и Хныщ еще показал ему, где их жилище.

Хорошо еще, не затоптал костер, гостям надо согреться. А потом, когда они расскажут о себе, решим, что делать.

Только вот они ничего не рассказывают. Сели у костра и греются. Хныщ достал мясо — благодарно вцепились, каждый в свой кусок. У женщины ничего не выражающие глаза, будто она не здесь, но вот где — и сама не знает.

— Ты так и не сказал тогда, как тебя зовут! — обратился Хныщ к мальчику.

— Тимус, — недолго помолчав, ответил тот, а потом вдруг заплакал.

Хныщ зашел в пещеру и начал рыться в куче оставленных вещей. Выбрал что покрепче и вернулся наружу. Тимус и женщина все так же сидели у костра, от последних кусочков вяленого мяса не осталось и крошки.

— Оденьтесь, — сказал Хныщ, протягивая им вещи. А потом спросил: — Ее-то как зовут?

Тимус, уже переставший плакать, замялся.

— Не хочешь — не отвечай! — добродушно проговорил Хныщ, наблюдая, как парнишка натянул на себя его старые штаны, длинные и широкие.

— Подверни, — сказал он, — а я поищу какой-нибудь пояс!

Он достал из мешка веревку, отрезал кусок и протянул мальчику.

Женщина так и сидела голой.

— Она что, не слышит? — спросил Хныщ.

— Она чуть не утонула, — ответил Тимус, подворачивая штанины, — наверное, из-за этого…

— А как она выбралась?

Мальчик ничего не ответил, он уже подпоясался веревкой и теперь застегивал старую клетчатую рубаху, причем делал это так неумело, что можно было подумать, будто он первый раз в жизни видел пуговицы.

— Значит, — сказал Хныщ, — ты ее спас! А потом добавил: — Попроси ее все же одеться, она ведь заболеет!

Тимус протянул женщине вещи, но та никак не отреагировала. Тогда он силком надел на нее какую-то бесцветную теплую кофту, она не сопротивлялась, лишь продолжала все так же смотреть ничего не выражающим взглядом, от которого Хныщу стало не по себе.

— Интересно, — зачем-то проговорил он вслух, — а как она наденет штаны?

— Ты поможешь! — сказал Тимус.

Они вдвоем надели на женщину штаны, и та сразу же вернулась к догорающему костру.

— Ладно, — сказал Хныщ, — выходит, что вы тут за всем и присмотрите!

— А ты куда? — спросил Тимус.

— Я ухожу, — сказал Хныщ, — мне надо в город…

— А придешь…

— Может, и не приду, тогда будете здесь жить…

Женщина вдруг пристально посмотрела на Хныща и негромко произнесла:

— Мы пойдем с тобой!

— Разговаривает! — опять вроде бы как сам себе сказал Хныщ.

— Нам нельзя здесь оставаться, — продолжила женщина, — нас здесь убьют!

— Тебя как зовут? — спросил Хныщ.

Она промолчала, хотя взгляд ее вдруг стал властным, пусть лишь на какое-то мгновение.

— Как хочешь, — сказал Хныщ, — но со мной вам все равно нельзя, это опасно!

— Везде опасно! — ответила женщина.

— Нельзя! — продолжал настаивать на своем Хныщ.

Мальчик молчал, он сидел у почти догоревшего костра и переводил взгляд то на женщину, то на Хныща, то на Волка.

— Ты возьмешь нас с собой! — властно сказала женщина, и Хныщ вдруг понял: он ее послушается. Да и потом — втроем веселее, он слишком долго жил здесь один, вроде бы и привык, но временами очень хотелось с кем-нибудь поговорить. Чтобы тебе отвечали, а Волк этого делать не умел.

— Ну что, Волк, — спросил Хныщ, — возьмем?

Пес заурчал в ответ — Тимус прилежно почесывал ему за ухом, и тому это явно нравилось.

— Третий знак… — отчего-то проговорил Хныщ.

— Что? — настороженно спросила женщина.

— Да так, — ответил Хныщ, — сон сегодня дурной был…

— Это все пожар, — сказала та, — ты его тоже почувствовал… — А потом добавила: — Там все сгорело, а может, и не все…

— Пошли, — сказал Хныщ, — пора! Помоги вход завалить! — обратился он к мальчику.

Тимус молча встал и пошел помогать. Они брали камни, подкатывали их ко входу, затем шли и катили другие. Один на другой, еще один, затем еще…

— Жалко будет, если разграбят, саксофон там… — сказал Хныщ, опять ни к кому не обращаясь.

— А что это? — не удержался от вопроса мальчик.

— Да так, — сказал Хныщ, — одна ненужная штуковина!

Взял мешок, забросил на спину, накинул лямку и размашистым шагом пошел прочь от реки, туда, где, если долго идти по холмам, можно выбраться на старую дорогу, ведущую в город.

Волк бежал рядом, женщина с Тимусом еле успевали за ними.

Полдень остался позади, желтый лес готовился к тому, что через несколько часов опять подползут сумерки, а следом наступит ночь.