Сергей Кузнецов - Полигон

– А вы не спросили? Имя у него обычное – Павел. А вот прозвище...

И тут я вспомнил.

«Остерегайся в первую очередь Диких Байкеров, Каракурта и Багиру...»

Каракурта...

— Каракурт, – сказал я, холодея.

– Именно! Предводитель Диких Байкеров, фанат пауков и всего, что с ними связано. Его мы взяли совершенно случайно, а на их базу выйти никак не можем... Столько народу положили, изверги. Как бы выяснить, Артем Александрович, а?

Мне стало смешно.

– Вы хотите, чтобы я у него спросил?

Зайцев слегка порозовел и хотел что-то ответить, но тут дверь распахнулась, и на пороге появился персонаж, которого я меньше всего ожидал здесь увидеть: полковник Топорков Афанасий Тимофеевич, «Святоша», начальник ГУВД города, мой хороший знакомец – обе его дочери лечились в свое время у моей матери, а он помог мне с должностью, когда я пришел на работу в органы.

Зайцев вскочил.

– Что за утро! – забасил Топорков, колыша пузом. – Сплошные сюрпризы! И ведь все больше приятные, мать их... Журналюгу одного достали на трассе, еле дотянулись – еще немного, и ушел бы, сучок... Водила у него что надо, Шумахер недодолбанный... Мы этого водилу даже отскребать поленились, а журналюга ничего, живехонек, поломался только малость... Приезжаю в гости в Нижний – а тут здрасьте пожалуйста, Армеев! Все наши его ищут, дома засада, у квартиры матери, дай ей бог здоровья, пост... А он тут хоронится... Знатный уловец! Да ты садись, Петруша, в ногах правды-то не сыскать... Руки тебе не подаю, Артем, ты ее не пожмешь – мы ведь вроде как по разные сторонки баррикады...

Я с трудом понимал, о чем он говорит. Значит, Васи нет... При всех его гоночных талантах – не ушел. Конечно, если с вертолета, или с двух одновременно... А виноват я. Подписал я Васю...

– Жара на улице, жара... Ты бы окошко открыл, Петя, душно у тебя до невозможности, дай задержанному воздуху хлебнуть, видишь – потерялся совсем малец. – Он прошелся по комнате, подождал, пока Зайцев суетливо откроет окно. – Ты кого так жалеешь, Артемий? Журналюгу? Так жив он, мы его даже подлечим, прежде чем к стенке подвести... Водилу-гонщика? Об этом ты вообще не расстраивайся, вы с ним скоро увидитесь – там... – Он показал большим пальцем на потолок, подошел к окну, ослабил узел галстука и, не оборачиваясь, спросил: – Как Каракурт тут у вас?

– Информации нет, Афанасий Тимофеевич, – сказал Зайцев.

– Плохо, – буркнул Топорков. – Кто его «окучивает»?

– Так... э-э... Армеев.

– Да ты что? – Топорков обернулся ко мне. – Ну что ж... Твой шанс, парень. Нам нужно знать, где квартируют Байкеры... Пока хотя бы это. Склад оружия он уж точно не сдаст...

– Он знает, что я «наседка», – с трудом сказал я, ничего не видя перед собой. – Понял.

– И не удавил? Сколь чудного на свете, Петруша... Поработай, Артем, напрягись. Чему-то же тебя в школе милиции учили... Повторяю – это твой шанс. Достанешь информацию – отпущу, дам уехать из города тебе и матери.

– Как Васе? – спросил я. – До трассы?

– Ну до чего несговорчивый народ пошел, Петр! – ненатурально возмутился Топорков. – Все торгуются, всем гарантий подавай! Ты поработай, Артемий, а гарантии я тебе предоставлю. Дам оружие и человека своего в наручниках, зама. В случае чего – застрелишь, а я без него никуда...

– Дочь, – сказал я, – и внука. Компанией на небо улетим. Веселее.

И посмотрел на него ясным спокойным взглядом.

Внешне Топорков остался невозмутим, только чуть спал с лица.

– Ты что, недомерок, – сказал он негромко с нечеловеческой ненавистью, – краёв не увидал?!

– Дочь, – повторил я, – и внука.

А сам подумал: вот сию минуту все и закончится.

– Ты мне... ты со мной... Верни его в камеру, Петруша, а то руки чешутся...

Зайцев нажал кнопку под столом. Вошел конвоир.

Я поднялся и повторил в третий раз:

– Дочь. И внука.

– Сроку тебе – сутки!!! – заорал Топорков, срываясь.

– Значит, договорились, – сказал я и вышел.

Ничего не изменилось. Никакой независимости Нижнего города нет и в помине. Только ментовский беспредел перестал быть скрытым, принял явные нахальные формы. А из города Тимофеич меня не выпустит. Найдет возможность не выпустить. В крайнем случае пожертвует дочерью и внуком.

Когда я вошел в камеру, Каракурт спал на спине, но сразу открыл глаза, снял с груди игрушку паука, дождался, пока закроется дверь, сел и спросил:

– Ну что?

– Погиб мой друг, – сказал я. Это было самым важным. – В его смерти виноват я: попросил вывезти из города человека, а на трассе их достали менты...

– Обо мне что? – нетерпеливо спросил он.

– Ищут, где базируются твои... Мне дали сутки, чтобы я узнал. Обещали отпустить.

– И ты веришь?

– Нет.

– С кем говорил?

– Сначала Зайцев... Потом Топорков.

– Топорков приехал?! – Он аж подпрыгнул. – Редкая удача!.. Значит, сутки. Сядь поешь, вот твоя порция.

– Не хочу.

– А я сказал: поешь! Силы нужно подкрепить. И если в течение дня снова выдернут на допрос, пообещай, что информация будет.

– Ты им скажешь?

Он едва заметно ухмыльнулся:

– Время, Артем. Вот что сейчас важнее всего. Ты, главное, пообещай.

Удивительное дело! Я разговариваю с человеком (и даже будто бы помогаю), который сжег один из автосервисов Васи Бухло, байкеры ранили его зама... Да, но убили-то Васю люди Топоркова... Чем один лучше другого? Кого я должен больше ненавидеть?

Я вяло ел, Каракурт одобрительно смотрел на меня.

– Выпить хочешь? У меня есть. – Он извлек откуда-то из изголовья нар небольшую плоскую металлическую фляжку, отвинтил колпачок, понюхал. – Коньяк. Настоящий. Помяни друга и ложись.

Я взял фляжку трясущейся рукой.

– Ну, Вася... Земля тебе пухом. Прости меня.

Запрокинул голову, влил в себя все до капли, не почувствовав крепости и вкуса... И заплакал.

Глава вторая

За оставшийся день я просыпался еще дважды, перекусывал и снова засыпал. Каракурт все время сидел в одном положении, привалившись к стене, и поглаживал игрушку. Если он и обиделся на меня за то, что я допил его коньяк, виду не подавал.

Чем ближе к закату, тем заметнее нервничал Каракурт, хотя и старался этого не показывать; но меня, выспавшегося, было трудно обмануть: он явно чего-то ждал. Лезть с вопросами было бессмысленно. Я так и лежал на верхних нарах до темноты, до того момента, когда первый взрыв потряс здание полиции, а вокруг загрохотали моторы байков, забили автоматы, пистолеты и помповики, закричали и забегали по коридорам люди: оказалось, их в здании не так уж и мало.

Вот тогда я одним движением оказался на полу.

Каракурт уже стоял посреди камеры. Он был все в тех же тренировочных штанах, но теперь на нем была еще футболка и спортивная куртка, а игрушка паука непонятно чем прицеплена к спине.