Николай Томан - История одной сенсации (сборник)

2. Хазарда снова начинает тошнить

— Ну-с, нужно что-то предпринимать, — проговорил генерал Хазард своим прежним начальническим тоном. — Лейтенант Олд, проверьте, как обстоит дело с выходом из этой гробницы.

— Слушаюсь, сэр, — отозвался Эдди Олд, — только ведь это, наверно, рискованно…

— В каком смысле? — не понял Хазард.

— В смысле радиоактивности там, наверху.

— А как вы считаете, профессор?

— Пусть лейтенант подождет, — ответил Медоуз. — На всякий случай я проверю показания дозиметрической аппаратуры на поверхности скалы, под которой находится наше убежище. Дайте-ка мне ваш фонарик, — повернулся профессор к радиотехнику, возившемуся с телевизором.

Пока Медоуз регулировал свои приборы, связанные с установленными на поверхностискалы счетчиками радиоактивных частиц, Хазард подошел поближе к Квелчу.

— Ну, что тут у вас? Можете вы принять хоть что-нибудь?

— Телевизоры вроде в порядке, — отозвался радиотехник, поворачивая в разные стороны ручки настройки. — Я подключил их к аккумуляторам, питание они теперь имеют. Может быть, случилось что-то с антенной?.. Скорее всего, однако, вышла из строя передающая камера. Взрыв ведь был необычный. Наверно, и не рассчитывали на такой…

— Ну ладно, Квелч! — грубо оборвал егогенерал Хазард. — Не вашего ума это дело.

Квелч был младшим офицером технических войск, для него окрик генерала был приказом.

— Слушаюсь, сэр, — покорно проговорил он, вытягивая руки по швам.

Хазард недовольно отвернулся от него и посмотрел в сторону профессора Медоуза. Тот все еще возился со своими приборами. Что-то смущало его в их показаниях. Это встревожило Хазарда.

— Ну-с, долго вы еще будете колдовать там, профессор? — стараясь шутливым тоном скрыть свою тревогу, спросил Хазард.

— Удивительная вещь, генерал, — пожимая плечами, отозвался Медоуз. — Счетчики показывают такую радиоактивность, какой не должно быть возле нашей скалы… Более тысячи рентгенов!

— А, может быть, счетчики ваши… — начал было Хазард, но Медоуз торопливо перебил его:

— Нет, нет, со счетчиками все в порядке. Вышли из строя только те, которые были ближе к эпицентру.

— Но ведь это же чертовски много — тысяча рентгенов! — испуганно воскликнул адъютант Хазарда.

— Порядочно, — не без прении ответил ему Медоуз, — если иметь в виду, что доза в шестьсот рентгенов считается почти смертельной.

Лейтенант Эдди Олд побледнел еще больше и не мог уже выговорить ни слова.

— Но ведь это значит… — начал было Квелч, выключивший телевизоры и тоже подошедший к Медоузу, но профессор опередил его:

— Это значит, что мы в плену у «Большого Джо».

Бледное горбоносое лицо профессора, седая старомодная эспаньолка, высокая тощая фигура, длинные руки с костлявыми пальцами удивительно живо напомнили сейчас генералу Хазарду зловещий облик гетевского Мефистофеля.

— То есть как это в плену?! — удивленно воскликнул Хазард, снова почувствовав тошноту.

— А очень просто, — мрачно усмехнулся профессор, поглаживая свою бородку, — пока доза гамма-излучений не уменьшится хотя бы до ста рентгенов, выйти невредимыми отсюда немыслимо.

— И сколько может продлиться это?

— На наш с вами век хватит, — безнадежно махнул рукой Медоуз. — Все зависит от того, какими радиоактивными продуктами покрыта поверхность нашей скалы. Полураспад стронция-90, например, составляет около тридцати лет, цезия-137 — тридцать три года, а технеция-99 — миллион лет.

— Со столь долгими периодами полураспада тут, наверно, не так уж много продуктов деления? — заметил Хазард.

— Но и не так уж мало, — возразил Медоуз. — Около двадцати процентов, а это — пятая часть.

— Зато радиоактивность остальных, насколько мне известно, должна уменьшиться в десять раз через семь часов после взрыва, — все еще бодрился генерал. — А через сорок девять часов — в сто раз.

— Ну что ж, посмотрим, — неопределенно проговорил профессор, не желая раньше времени разочаровывать с надеждой смотревших на него пленников «Большого Джо».

— А наведенная радиоактивность? — спросил Квелч. — Ее вы не принимаете разве в расчет?

Генерал не без удивления посмотрел на радиотехника. Откуда ему известны такие тонкости? Сам он чуть было не забыл о том, что под воздействием потока нейтронов находящиеся в почве химические элементы становятся радиоактивными…

— Не думаю, чтобы на поверхности нашей скалы могли оказаться цинк, кобальт, натрий и марганец, но кремний и кальций имеются вне всяких сомнений, — ответил на замечание Квелча профессор Медоуз. — Они действительно могут стать радиоактивными и испускать гамма- и бета-излучения.

Хазард хорошо знал, что альфа- и бета-лучи имели небольшой радиус действия и легко поглощались различными веществами, в том числе и воздухом. Их внешнее воздействие на организм было сравнительно невелико. Зато гамма-лучи обладали большой проникаемостью и могли поразить любой орган человеческого тела.

При одной только мысли об этом по телу генерала Хазарда пробегала нервная дрожь. Одно дело — знать о том, что гамма-лучи, проникая в организм, начинают взаимодействовать там с его атомами, вызывая их распад на ионы и электроны, и совсем другое — самому быть подопытным кроликом в эксперименте подобного рода…

Может быть, однако, профессор Медоуз преувеличивает опасность? Он крупный специалист по вопросам ядерной физики (его поэтому и взяли в экспериментальную группу), но ведь он понятия не имеет о том, какую бомбу взорвали только что. Это вообще секрет для большей части участников ее испытания. А может быть, даже и для инициаторов ее… Вон ведь какую шутку она с ними сыграла! Вряд ли однако, радиоактивность зараженной ею местности может оказаться столь стойкой, как полагает Медоуз.

— Что же все-таки за бомбу взорвали сегодня? — дрожащим голосом спросил Эдди Олд, со страхом прислушивавшийся к разговору профессора с генералом Хазардом.

— В военном министерстве все так засекречено, дорогой Олд, — вздохнул Медоуз, — что даже я ничего толком не знаю об этом. Известно только, что это совершенно новая супербомба с шифрованным названием «Большой Джо».

— А разве это не «чистая» бомба? — спросил Квелч.

— Что значит «чистая»? — удивленно обернулся к нему Эдди Олд.

Медоузу, однако, удивление Олда показалось напускным, хотя он и не понимал, зачем было ему притворяться таким наивным. Всем ведь было известно, что такое «чистая» бомба. Об этом достаточно трубили последнее время все газеты.

— Что вы спрашиваете меня, Эдди? — пожал плечами Квелч. — Профессор с генералом лучше знают, что это такое.