Анатолий Бритиков - Дом с привидениями

Глуховатый стук дизеля и отдаленные тревожные многоголосые шумы ночных джунглей затирали иные звуки. Но Шьен что-то слышал. Оноре метнулся к себе в комнату. Где-то рядом, в той стороне, где притаился спящий дом мсье Альбино, послышались голоса. Они приближались.

— Там наши ребята, — шепотом сказал Овечкин, угадывая, что Оноре снова в гостиной.

— Зажгите свет. — Оноре стоял у стены рядом с окном с пистолетом в руке.

— Э! Шеф Овэ, у вас все в порядке? — донесся голос Комман-дана.

— Ваня, это мы! — крикнул Саня. — Комендант всех разбудил.

В желтом свете, падавшем из окна, стоял Коммандан, “корреспондент”, Саня и полицейский без ружья. Ружье, наверное, охранял у двери кто-то из ребят.

— Нам сказали, что тут стреляли. — Коммандан был величествен при полном параде. “Корреспондент” в неизменной белой рубахе играл часами-браслетом.

Оноре зло рассмеялся:

— Идите спать, негры!

— Помолчите, медсен. Мы беспокоимся о шефе Овэ. Отвечаем за него.

— Продажная образина, запри как следует своего гостя да последи за ним, а то с ним может случиться беда.

— Все шутите, Жиро, — оскалился “корреспондент”.

— Время шуток кончилось, как тебя там.

Они ушли.

— Спокойной ночи! — крикнул Саня.

— Спокойной ночи.

— Давайте и мы укладываться, — буркнул Оноре хмуро.

Овечкин все же посидел под душем и лег, завернувшись в мокрую простыню, как всегда, но так и не смог крепко заснуть и на час, хотя остаток ночи прошел спокойно.

После завтрака Овечкин и Саня занялись делами строительства. Большой сложности в передаче не было, но, как во всяком деле, имелось множество мелочей, которые нередко и определяют его успешное и спокойное движение, которые необходимо учесть и не упустить новому человеку. Даже если он вроде бы в курсе этих дел. Ненадолго прервал их занятия “корреспондент”. Он был необычно учтив. Предложил Овечкину место в своей машине, если он, конечно, собирается в столицу.

— А оставаться вам здесь опасно, — предостерег.

— Мы сами тут разберемся, — недружелюбно бросил Овечкин.

— Было бы предложено… — беспечно сказал “корреспондент”, в очередной раз окидывая взглядом столовую и другие комнаты через распахнутые двери: беспорядок в “гостинице у Альбино” царил обычный, отнюдь не предотъездный. И оба — Овечкин и Саня — подумали, что именно это интересовало здесь “корреспондента”.

Они смотрели, как он шел своей небрежной и вместе с тем пружинистой походкой по тропинке к амбулатории.

— Ну и тип…

Оноре стоял на невысоком бетонном крыльце, уперев руки в бока и свесив голову на грудь, а “корреспондент” — перед ним в конце тропы, смотрел снизу вверх и что-то говорил. Лица его не было видно, но по едва уловимым движениям крепкой спины и локтей сведенных на животе рук Овечкин и Саня почувствовали, насколько энергична была его речь. Потом Оноре поднял голову с криво ухмыляющимся ртом, и они отчетливо увидели, как он издевательски подмигнул “корреспонденту”, неторопливо повернулся и ушел в дом, закрыв за собою дверь.

Овечкин даже во сне не хотел бы увидеть такое лицо, какое они увидели, когда “корреспондент” обернулся.

Через некоторое время впервые в “гостинице у Альбино” появился Оноре. Они пришли со Шьеном усталые, какие-то поникшие. Поздоровавшись, француз спросил с порога, когда они намерены уезжать.

— Завтра с восходом, — сказал удивленный и его визитом, и его вопросом Овечкин: ведь решение было принято при нем еще ночью.

— Лучше бы немедленно, Жан.

— Это невозможно, Оноре. — Овечкин указал на заваленный чертежами и бумагами стол.

— Жаль. Вуаля… — И они ушли.

Вечером, собрав чемодан, Овечкин вышел в гостиную. Там уже сидел Оноре.

— Прощальный вечер, Жан. Посидим… — грустно улыбнулся француз. — Честно говоря, мне жаль расставаться с вами.

— Мне тоже, — искренне сказал Овечкин, забыв все разделявшее, отчуждавшее, раздражавшее их друг в друге длинные жаркие месяцы соседства.

— Глупо, наверное, но просто бросить здесь все и уехать с вами как-то не могу, — признался Оноре. — Хотя это было бы, конечно, самым разумным.

— Зачем он приходил? — спросил с тревогой Овечкин.

Оноре вздохнул.

— Вы остаетесь в этом доме совсем один…

— А Шьен? Я же говорил вам, Жан, они будут сдувать с меня комаров, опасаясь, как бы среди них не оказалась муха цеце. Нет, с их стороны мне ничего не угрожает, кроме… Ладно. Давайте прощаться как положено. Давайте выпьем за вас. Как бы там ни было дальше, я благодарен вам.

— За что? — удивился Овечкин.

— За все. Хотя бы за то, что конец получился осмысленным. Я, конечно, попробую, как и положено Оноре-Максимилиану, но вот что у меня получится без вас? — И он рассмеялся легко и приветливо, как могут смеяться французы, как смеялся он здесь один лишь, наверное, раз — в вечер их первой дружеской беседы с Овечкиным. Сейчас он тоже был пьян, и Овечкину стало горько от мысли, что последним впечатлением об этом необычном человеке будет воспоминание о пьяном Оноре. Хорошо, что был еще этот смех… — Он предложил мне подписать контракт на десять миллионов за контрольную серию вакцины. За мой дипломат-кейс, а, как? А все дальнейшие разговоры, сказал, — на самом высоком уровне! Может, он намекал на какого-нибудь президента, Жан? — Оноре опять рассмеялся, но теперь зло. — Еще он сказал… — Оноре придвинулся через стол к Овечкину, — подписывайте бумагу, получайте чек — и все свободны и целы: и вы, то есть я, и ваша собака, и ваш русский. Понятно? Но насчет вас он соврал. Вас он не выпустит отсюда ни в коем случае, возможно как и всех ваших друзей. По крайней мере, сделает для этого все возможное.

— Ну что вы, Оноре, возможно ли это?

— Вполне. Он сказал мне, что здесь у него хорошо вооруженный отряд, который в состоянии уничтожить весь этот поселок. Однако не исключено, что просто запугивал.

Овечкин все же перепугался не на шутку. Хорошо, уедет он, но ребята ведь останутся! А вдруг он не просто запугивал? Этот бандит с браслетом способен, похоже, на все. Единственное, что успокаивало Овечкина, так это их решение ехать в столицу всем вместе. А там опытные люди, посол…

Во время ужина ребята настаивали, чтобы последнюю ночь Овечкин провел в “гостинице у Альбино”, но он категорически отказался, как и от предложения Сани заночевать в амбулатории с револьвером мсье Альбино — все же два “ствола”… Однако все это наводило на мысли о паническом страхе, который Овечкин, особенно перед иностранцем, допустить не мог, даже если бы существовала несомненная угроза. А тут где она? Ну, пытался какой-то трусливый бандит из-за угла, из темноты подстрелить его. И сразу сбежал. И неизвестно, в него ли он хотел стрелять… Теперь было ясно, что ситуация совсем иная, но Овечкин решил ничего не менять. Да и изменить ничего было невозможно. Если “корреспондент” не врал, присутствие Овечкина в “гостинице у Альбино” только увеличивало опасность для ребят, и все.