Песочный человек. Повести и рассказы - Владимир Иванович Миркин

надо искоренять! Я лично добьюсь, чтобы вас лишили прав – пожизненно!

Инспектор опять сел в машину Миколы и приказал ему ехать на пост ДАИ.

Микола опять тронулся с места, на этот раз более удачно, и, объехав БМВ, выехал на дорогу. Проехав несколько километров, он выехал на трассу с двусторонним движением.

– Ну а чем двустороннее движение отличается от одностороннего? – спрашивает опять инспектор.

– Га! Га! – засмеялся Микола, приняв вопрос лейтенанта за шутку. – Ясное дело, чем!

– Ну? И чем же? – допытывается лейтенант.

– А тем, что при двустороннем можно вдарить спэрэди! Га! Га!

– Что?! – испуганно закричал побелевший от страха инспектор, увидев приближающийся к ним огромный КамАЗ. – Остановите машину! Остановите!

Не успел Микола до конца притормозить своего железного коня, как инспектор пулей выскочил из него на ходу и стал кричать ему что-то вдогонку и махать руками.

– Опять инспектор палкой машет, – удивился Микола, удаляясь от него. – Видимо, чего-то хочет. Такой нервный попался, что даже «до свидания» не сказал. А все оттого, что с утра не ел…

Микола вытащил из сумки свой завтрак и с удовольствием скушал кусочек сала.

«Если бы я был министром, – подумал он, – я бы издал указ, повелевающий насильно кормить всех инспекторов перед службой. Может быть, они тогда подобрели бы и не махали бы так палкой. Потому как если инспектора накормить, то он в лес не смотрит!»

Рыло в пуху, или Плюрализм

Решил как-то Микола баллотироваться в районные депутаты. Другими словами – ударила ему, бедолаге, политика в голову. Да так сильно ударила, что решил он создать у себя в Горопашне партию любителей свеклы. Поэтому для начала он привлек для политической работы своего кума Степана, двух скотников из соседней свинофермы и несколько знакомых телятниц. Первое время собирались тайно около колхозной скирды, но в дальнейшем прятаться надоело, и решил Микола легализоваться и выступить на колхозном собрании со своей предвыборной программой.

Начал он свое выступление с нещадной критики местного начальства, то есть стал резать правду-матку.

– Это что же, – говорит, – дорогие односельчане, такое делается… и куда, как говорится, мы идем!.. Зарплата низкая, удой молока упал, куры плохо несутся, поля посохли… Но это не все, дорогие колхозники. Как это ни грустно вам сообщать, но в последнее время в нашем селе участились случаи, можно сказать, бессовестного воровства колхозной свеклы некоторыми несознательными элементами… которые без зазрения совести гонят не первоклассный первач, а какую-то бурду, которую и пить-то невозможно. А все почему? Потому что они – эти несознательные элементы – политически неграмотные, газет и журналов не читают, в нашу партию любителей свеклы не вступают…

– Когда же им вступать, – крикнул кто-то из зала, – если они целый день сивуху гонят…

– Вот, вот, – подтвердил Микола. – Травят нашего брата… Но я, – говорит, – как лидер нашей колхозной партии хочу заявить всем любителям колхозного добра: не выйдет! Руки прочь от колхозной свеклы! Пора уже отличать свое от колхозного…

Микола на секунду замолчал и, довольный своей речью, выпил стакан воды.

– А ты, Петр Акимович, что молчишь? – обратился он к сидящему в первом ряду колхознику. – Разве ты самогонку не гнал?

– Я?.. А что? Когда? – испуганно пробормотал Петр Акимович. – Ты что такое болтаешь?..

– Да… – продолжал Микола, – мы так далеко не уедем. Пора уже, дорогие колхозники, как говорится, посмотреть правде в глаза… Я, знаете, не посмотрю на лица. Вот взять, к примеру, бабку Ульяну. Каждый знает, почем у нее стакан бормотухи… Потому как у нас сейчас, знаете, плюрализм.

– А ты не плюйся! – крикнула в ответ бабка Ульяна. – Я тебе не свинтухайло какая-нибудь! Если я когда и гнала, то из собственных яблочек… мне фелшер прописал от желудка.

– Фельдшер… от желудка… Нет, так дело не пойдет. Ты пойми своей головешкой, Ульяна, дело не в том, воруешь ты свеклу или нет или только собираешься воровать, а в том, чтобы ты, головешка бестолковая, научилась говорить правду колхозному собранию…

– Верно! – поддержал Миколу кум Степан. – Микола дело говорит. Я тоже за этот самый плюрализм… Пора уже всем во всем признаться, чтобы потом, как говорится, начать новую жизнь. Вот взять, к примеру, меня. Я ничего не скрываю. Я как гнал самогонку раньше, гоню сейчас и буду гнать дальше. Да вот и Микола меня поддержит. Мы вчерась с ним за ночь три мешка колхозной свеклы сперли… И ничего… не отказываемся. Правда, Микола?

От этих слов Микола покраснел как рак… как говорится, на воре и шапка горит. А среди присутствующих колхозников наступила, что называется, зловещая тишина, как перед надвигающейся бурей.

– Это как же понимать! – крикнул кто-то из зала. – Других критикуешь, а сам туда же…

Микола понял, что попался, поэтому не стал отпираться.

– Извините, – говорит, – дорогие колхозники… черт меня попутал. Снимаю свою кандидатуру с предвыборной гонки, потому как считаю, что не дорос еще политически до депутата.

На этом и закончилась политическая карьера Миколы, потому как нечего других воспитывать и учить хорошим манерам, когда у самого рыло в пуху.

Подействовало

Купил как-то Микола на базаре новые яловые сапоги и часы «Полет» со светящимся циферблатом. И показались эти часы Миколе самым настоящим чудом техники. Поэтому стал он носиться с ними как с писаной торбой: то послушает, как они тикают, то потрет шерстью никелированный корпус, чтобы лучше блестели. И так стало распирать Миколу от переизбытка чувств, что захотелось ему поделиться этой радостью со своими односельчанами-колхозниками.

Недолго думая накинул он на себя тулуп и пошел в сельский клуб на людей посмотреть и себя показать. Заходит он в клуб, а там уже вовсю гопака пляшут. Стал Микола у двери, сапог новый вперед выставил, чтобы все видели, и все время на часы посматривает. Дескать, смотрите, какие у меня часы – настоящее чудо техники. Но никто почему-то не обратил на него никакого внимания. Микола постоял так несколько минут и перешел в центр зала, прислонился к стенке и опять выставил новый сапог и на часы посматривает. Но все только ногами кренделя разные выделывают, а в его сторону даже не смотрят.

Обидно стало Миколе за такое пренебрежение к своей персоне. Ведь он на эти часы полгода деньги собирал. Даже поганый Степка Морозюк – вечно пьяный и нечесаный – и тот на него не обращает внимания. А в это время как раз этот самый Морозюк проходил мимо него и ненароком посмотрел в его сторону. Микола понял, что это его шанс. Он подошел к нему