Эллис Питерс - Монаший капюшон (Хроники брата Кадфаэля - 3)

Кадфаэль поднялся вверх по склону, миновал двор Мартина Белкота, не кинув на него и взгляда, и проехал на своем муле дальше в город. Путь его лежал на северо-запад, через мост, ведущий в сторону Уэльса. Переехав мост, монах поднялся на вершину холма, увенчанную высоким крестом. Отсюда дорога спускалась по пологому склону, а затем снова вела наверх, к воротам замка.

С тех пор как после летней осады в замке был размещен гарнизон короля Стефана, цитадели ничто не угрожало, и, хотя у ворот была выставлена стража, караульные держались миролюбиво и довольно беспечно. Подъехав поближе, Кадфаэль спешился и повел мула под уздцы по мощеной дорожке к крепостным воротам. Караульный дружелюбно встретил монаха.

- Доброе утро, брат! Что тебе нужно?

- Мне надо поговорить с Хью Берингаром из Мэзбери. Передай ему, что пришел брат Кадфаэль, и, думаю, он выкроит для меня минутку-другую.

- Не повезло тебе, брат. Хью Берингара сейчас в замке нет, и навряд ли он вернется до темноты. Он отправился вниз по реке, что-то там ищет вместе с лодочником Мадогом, тем самым, что утопленников вылавливает.

Услышанное вызвало у Кадфаэля противоречивые чувства: с одной стороны, его порадовало, что Хью так живо откликнулся на его просьбу, с другой огорчило то, что им не удастся встретиться. Наверное, подумал монах, лучше было бы оставить склянку у брата Марка, тот бы мог, не застав Берингара, прийти в другой раз. В ком-ком, а в Берингаре Кадфаэль не сомневался, а вот возможность разминуться с ним следовало бы предусмотреть. Хью, не мешкая, отправился на поиски шкатулочки Эдвина, и очень хорошо, что он занялся этим сам, а не перепоручил Бог знает кому. Однако задерживаться и дожидаться возвращения Берингара Кадфаэль не мог: брат Барнабас был болен и нуждался в лечении, и монаху нужно было добраться к нему как можно скорее. Кадфаэль стал даже подумывать, не отдать ли драгоценную улику кому-нибудь на сохранение или оставить у себя, пока не представится случай передать ее лично Берингару. Так или иначе, Эдвин на свободе, и непосредственной угрозы для него пока нет.

- Брат, если ты пришел в связи с тем отравлением, - подсказал караульный, то тебе стоит поговорить с сержантом, он сейчас остался за старшего. Слыхал я, что чудные дела творились у вас в аббатстве. Конечно, вы будете рады, когда негодяя схватят и в обители вновь воцарится спокойствие. Заходи, брат, я привяжу твоего мула и пошлю сказать Уильяму Уордену, что ты здесь.

Ну что же, на худой конец, не помешает взглянуть на этого представителя закона и рассудить, как поступить дальше. Кадфаэль дожидался под каменными сводами караульной, а склянка, из-за которой он и пришел, покоилась в суме, ибо он еще не решил, что с ней делать. Однако стоило монаху бросить взгляд на вошедшего сержанта, как он понял, что улику до поры до времени придется припрятать. Сержант оказался тем самым бородатым служакой с обветренным лицом и крючковатым носом, самоуверенным и скорым на расправу, который явился в дом Бонела по зову приора. Он тоже мигом признал Кадфаэля и на лице его появилась презрительная усмешка.

- Это снова ты, брат. И ты, конечно, по-прежнему пытаешься доказать, что этот парень, Эдвин, невиновен, хотя все против него, и не хватает разве что свидетеля, который стоял бы рядом и видел, как малец подлил отравы. Небось опять будешь мне голову морочить, а убийца тем временем улизнет в Уэльс.

- Я пришел, - не совсем правдиво возразил Кадфаэль, - затем, чтобы узнать, не выяснилось ли чего-нибудь новенького в связи с тем, о чем я вчера рассказал Берингару.

- Ничего не выяснилось, и бьюсь об заклад, никогда и не выяснится. Стало быть, это ты, своими дурацкими байками, спровадил Берингара вниз по реке! Я мог бы об этом догадаться! Каких бы небылиц ни наплел тебе этот враль и пройдоха, ты на все клюешь и стараешься его выгородить. Это ж надо набраться дури, чтобы в такую стужу посылать людей плавать вверх-вниз по Северну да искать ковчежец, которого и на свете-то никогда не было! Тебе, брат, за многое придется ответить, и за это тоже.

- Несомненно, придется, - невозмутимо признал Кадфаэль, - так же, как и всем нам, грешным, даже тебе. Но отдавать все силы установлению истины и торжеству справедливости - это долг Берингара, и твой тоже. Я делаю то, что в моих силах, не хватаясь за то, что лежит на поверхности, и не закрывая глаза на все остальное, лишь бы поскорее избавиться от хлопот. Похоже, я зря тебя побеспокоил. Но передай Берингару, что я приходил сюда и спрашивал о нем.

Монах посмотрел сержанту в глаза и усомнился в том, что даже это сообщение будет передано. Нет, такую серьезную улику никак нельзя оставлять в распоряжении этого человека, который настолько уверен в своей правоте, что, возможно, не остановится и перед тем, чтобы пойти на подтасовку фактов. Ничего не поделаешь, придется склянке прогуляться с ним в Ридикросо да подождать до той поры, когда поправится брат Барнабас.

- Я знаю, брат, что у тебя добрые намерения, - примирительным тоном произнес Уильям, - но вы у себя в обители далеки от мирской суеты - лучше оставить такие дела тем, кто в них разбирается.

Кадфаэль не стал возражать. Выйдя за ворота, он взобрался на мула и, проехав через город, вернулся к подножию холма, где свернул направо по улице, ведущей к западному мосту.

"В конце концов, - размышлял монах, - ничто еще не потеряно. И Берингар пошел по тому следу, по которому я его направил. Так что теперь пора подумать о предстоящей поездке, а дела Ричильдис и ее сына могут подождать до выздоровления брата Барнабаса".

Дорога из Шрусбери в Освестри служила одним из самых оживленных торговых путей во всей округе и содержалась совсем неплохо. Построили ее римляне в те давние времена, когда они правили Британией. Если по той же дороге ехать на юго-восток, то прямиком попадешь в Лондон, где король Стефан сейчас готовится отпраздновать Рождество со своими лордами, а кардинал-епископ Альберик из Остии проводит легатский совет, посвященный реформе церковного управления. Вполне вероятно, что на том совете решится и вопрос о смещении аббата Хериберта.

Если же ехать, как Кадфаэль, в противоположном направлении, то путь пролегает, через изобильные фермерские земли и густые леса, к городку Освестри, лежавшему не далее как в восемнадцати милях от Шрусбери. А от Освестри до монастырских выпасов всего четыре мили. Дорога и здесь была прямой и широкой, только кое-где поросла травой, и местами на нее наступала буйная зелень. Кадфаэль позволил мулу идти быстрым, но размеренным шагом, стараясь не утомлять его. Проехав Освестри, он двинулся дальше на запад, где гордо вздымались синевшие в сгущавшихся сумерках горные вершины Уэльса. Бервинский кряж плавно переходил в слегка подернутое туманной дымкой небо.