Пол Ди Филиппо - Потерянные страницы

— Юбка! — воскликнули Доктор Миракл и Литтл Ричард.

Леда не успела понять, что происходит, как кибернетический «кадиллак» затормозил прямо у ее ног. Открылась задняя дверь, Леду затащили внутрь вместе с чемоданчиком; машина зарычала и помчалась дальше. В стороны разлетались перекати-поле.

Леда поняла, что подцепила мужичков-чудачков, как только увидела пустое переднее сиденье.

Ей стало совсем не по себе, когда они начали задом наперед читать дорожные знаки, мимо которых проносились.

— Потс!

— Город еиняилс!

— Заг!

Однако вскоре Леде приглянулись Доктор Миракл и Литтл Ричард. Их авторитет рос вместе с количеством выпиваемой шипучки. Когда проезжали Консеквенсез, Нью-Мексико, все трое уже подвывали под вагнеровскую «Песнь о нибелунгах», которая доносилась из радиостанции другого полушария, а Джонни пытался крестить шампанским пышные сиськи Леды.

— Я учох ябет, — вполголоса напевает Доктор Миракл.

— Йад йынелез тевс! — подхватывает Фейнман, ластясь к Леде с другой стороны.

— Етинхарт янем, атябер! — произносит Леда.

Она уже семь недель не выпивала и не занималась безотложной любовью, которую готовы предоставить ей ученые.

Они останавливаются у ближайшей ночлежки для туристов, сбрасывают одежду и познают, что на деле означает «три факториал». В смысле… его надевают… или как? Звезды порнофильмов — Кэнди Барр и Смарт Алек — и рядом не стояли с Ледой, Дики и Доктором. О, малышка!

Скоро рассвет. Компания завтракает в сальной забегаловке «У Бонго» и отправляется на юг по шоссе номер 85. Джонни запрограммировал мозг доставить их в пространственно-временную координату Уайт-Сэндс 7:57, с учетом погрешности. Он рассчитал оптимальную скорость так, чтобы «кадиллак» прибыл к месту взрыва за несколько минут до зажигания и встал за наблюдательным бункером. Тогда у них было бы предостаточно времени вбежать внутрь и присоединиться к остальным специалистам.

Прямо перед поворотом на дорогу в Уайт-Сэндс фон Нойман решает, что ему скучновато.

— Дики, вруби-ка пружинки!

— Есть, сэр!

Фейнман перегибается через переднее сиденье и щелкает тумблером на приборной панели. Машина начинает взбрыкивать и вставать на дыбы как дикая лошадь, передняя и задняя часть попеременно то опускаются, то поднимаются. Эта очередная фишка чудо-«кадиллака»: фон Нойман встроил ему в мост шасси от «Б-52».

«Кадиллак» козлит по дороге, а народ внутри со смехом валится друг на друга, играет в обжиманцы, шампанское хлещет из открытой бутылки.

Вдруг начинает мигать система предупреждения опасности.

— Столкновение неизбежно! — выкрикивает фон Нойман.

— Яйца береги! — советует Фейнман.

— Осторожней! — восклицает Леда и сползает на пол.

Фейнман лишь краем глаза замечает смольно-черный «бьюик», несущийся им навстречу строго посередине двухполосной дороги. Внутри никого не видно.

Затем дорога исчезает, и в ветровом стекле появляется голубое небо. Раздается жуткий скрежет рвущегося металла. «Кадиллак» с содроганием опускается и постепенно останавливается.

Вглядевшись через заднее стекло, Фейнман и Нойман видят, что у «бьюика» снесло крышу. Смятая железяка валяется посреди дороги.

Несмотря на хвастовство, Нил еще не совсем привык к травке. В Эль-Пасо пришлось несколько раз останавливаться, чтобы проблеваться. Дело было на рассвете. От Джека сочувствия не дождешься, потому что он купил в Сан-Антонио еще одну бутылку сладкого вина и изрядно пьян. Нил прихватил с собой пулемет, на случай если остановят копы. Однако у него пальцы чешутся побаловаться оружием. Он надеется сделать вылазку посреди пустыни и обстрелять кактусы.

Они к северу от Лас-Kpyceca, и солнце почти в зените. У Нила дурное ощущение нестыковки: должно быть, перестал действовать морфий. Надо вмазаться. Он вытаскивает из бардачка шприц и ширяется. Через пять миль ему поистине хорошо вставляет: самоощущение становится лучше, чем предыдущей ночью. Плоская пустая дорога в лучах восходящего солнца — убегающий серый треугольник, по которому катит «бьюик». Нилу кажется, что он мазок краски на картине, нарисованной по законам перспективы. Ему приходит в голову, что здорово было бы вести машину лежа. И он принимает горизонтальное положение, закинув ноги на руль. Убедившись, что идея сработала, Нил улыбается и закрывает глаза.

Авария вырывает Джека и Нила из сна подобно консервному ножу, пробуждающему копченых сардин в масле. Они оказываются в несравнимо ином мире под открытым небом.

Джек так вял, что остается сидеть в машине, а Нил выпрыгивает на дорогу и принимается исполнять шаманский танец, чтобы спастись от смерти, которая будто витает в воздухе. В руках автомат Томпсона, и он для разрядки поливает огнем все вокруг, не щадя и свой собственный предатель-«бьюик», стараясь однако, чтобы пули буравили только его нижнюю часть, то есть шины, а не сонного Джека на заднем сиденье или бак с горючим. Еще усерднее он следит за тем, чтобы не накрыть автоматной очередью злосчастных побледневших богачей в «кадиллаке». На их машине правительственный номерной знак.

Нил чувствует себя Кэгни в фильме «Белая жара» — одержимый всепоглощающей безумной яростью к властям, готовый к последнему шоу, кульминацией которого станет разрушительный пошли-вы-все-копы взрыв. Однако убить представляется возможным только двоих. Маловато, чтобы попасть на электрический стул. Не сейчас, и плевать, что страшно хочется вмазаться. Нил палит и палит, пока автомат не начинает щелкать вхолостую.

Раздраженный Джек медленно открывает изрешеченную дверцу «бьюика» с ощущением «боже-как-ужасно-быть-живым» и покрывает блевотиной серый асфальт. От странных мужчин в «кадиллаке» исходит убийственное зло, вонь из самого костного мозга, как от стронция в материнском молоке. Джек, не разгибаясь, вытирает рот и украдкой смотрит на них. Он чувствует, что тяжелая смертельная аура вокруг тех людей порождена связью с землесотрясающей разрушительной бомбой, к которой его с Нилом непреодолимо тянет некая космическая сила. Джек ее фактически видит: на небе высветились ломаные линии, четкие как кактусы в пустыне.

— Меня ненавидят все, кроме Иисуса, — говорит Нил, направляясь к «кадиллаку» с незаряженным «томпсоном». — Все мнят из себя Иисуса, кроме меня.

— Привет, — говорит Фейнман. — Сожалею, что повредили вашу машину.

На заднем сиденье перед фон Нойманом появляется голова Леды — такое Нил не мог не заметить.

— Мы едем на испытание бомбы, — хрипло сообщает Джек, шатаясь навстречу.