Василий Головачев - Сборник "Этические уравнения"

– Все, закрыли тему, – подвел он итог мальчишнику. – Завтра будет завтра. Давайте будем жить в ладу со всеми, главное – не потерять совесть.

– Оптимист ты, Василич, – мрачно сказал Сергиенко. – Сейчас не сыщешь никого, кто жил бы по совести.

– А мы?

– Мы вчерашние. Мир изменился.

– Но нам-то меняться не резон, ведь так? – сказал мягко Толя Юревич. – Иначе зачем жить?

– Тут ты прав. Давайте еще по рюмашечке.

Выпили, закусили яблочком, пожелали друг другу удач и теплого лета и разошлись.

Арсений Васильевич еще какое-то время сортировал бумаги, рассовывал по ящикам вещи со стола, собирался. Потом закрыл лабораторию и поехал домой. На душе было неспокойно. Интуиция подсказывала, что вчерашний инцидент в ресторане венчает целую цепочку негативных событий, и связано это было, вне всяких сомнений, с решимостью Гольцова не подчиняться Диспетчеру и клану «водителей», стоящих за его спиной.

Ночь прошла тихо, без тревог и волнений.

Рано утром Арсений Васильевич вышел из дома, огляделся, проверяя скорее внутренние ощущения, а не реальную обстановку.

Двор был пуст, народ еще только-только собирался на работу, не спеша покидать квартиры. Лишь между мусорными баками застряла задумчивая спина какого-то раннего бомжа. И все же Арсений Васильевич не сомневался, что за ним продолжают следить, уж слишком реально торчал в спине железный гвоздь чужого взгляда.

Черт с вами, следите! – угрюмо подумал он. Только не мешайте.

Взял билет, сел в электричку – одна спортивная сумка на плече – и поехал в Москву.

Завернул в гимназию, где работала дочь, поведал историю знакомства с Максимом, чем несказанно ее удивил.

– Максим спас тебя?! – переспросила Марина, делая круглые глаза. – В Жуковском?!

– Ну да.

– А мне он ничего не сказал… и в Жуковский как будто не собирался… странно.

– Разберетесь. Где Стеша? – Разговор шел в коридоре гимназии, напротив учительской.

– На уроке, разумеется.

– Позовешь ее на минутку? Хочу обнять внучку.

Марина заколебалась было, но встретила виновато-умоляющий взгляд отца и согласилась. Они поднялись на второй этаж здания, Марина поговорила с учительницей – шел урок арифметики, и в коридор вышла Стеша. Обрадовалась, увидев Гольцова-старшего, кинулась к нему на шею:

– Деда! Ты приехал!

Он подхватил ее на руки, прижал к себе, покружил, вдыхая чудесный запах волос девочки.

– Рад тебя видеть! Как дела?

– Хорошо, пятерку по литературе получила. Ты меня подождешь?

– Нет, милая, в Муром еду, а вот на обратном пути обязательно у вас остановлюсь. В кино сходим, в кафешку или ресторанчик.

– В «Джон Булл»?

– Куда захочешь.

– Тогда ладно.

– Беги на урок, – сказала Марина. – Домашнее задание здесь будем делать, потом на теннис поедем.

– Хорошо, мамуль. – Стеша чмокнула деда в щеку, помахала ему рукой и убежала в класс.

Арсений Васильевич помахал ей в ответ, чувствуя исходящий от девочки поток бодрящей энергии: внучка действовала на него как глоток свежего воздуха.

– Значит, Максим был в Жуковском, – задумчиво повторила Марина, думая о своем; проводила отца до выхода. – Что он тебе еще говорил?

– Что мне угрожает опасность, – криво улыбнулся Арсений Васильевич и тут же пожалел, что сказал это, увидев, как в глазах дочери вспыхнул огонек тревоги, поспешил добавить: – Ерунда, ничто и никто мне не угрожает, ошибся твой Максим. В общем, ждите меня через пару дней. Поживу у Кирилла, организую ремонт и вернусь.

– Будь осторожен, – покачала головой Марина. – Максим не станет бросать слова на ветер. Я с ним поговорю и позвоню тебе к ночи.

– Как хочешь. – Арсений Васильевич поцеловал дочь в щеку и вышел из гимназии.

Тревога на душе не проходила, и слова дочери только усиливали беспокойство. Может быть, отступить? – мелькнула мысль. Не будить зверя? Стоит ли рисковать благополучием детей, а то и здоровьем? Или все же попытаться получить свободу, невзирая на последствия?

Никто ему не ответил, даже внутренний голос, иногда дающий хорошие советы.

В два часа дня, так ничего и не решив, он добрался до Казанского вокзала, купил билет до Мурома, сел в поезд. И сразу почувствовал себя неуютно. Будто подул холодный сырой ветер и пробрал до костей.

В вагон он зашел первым, поезд только что подогнали к перрону, и в купе никого не было. Но интуиция подсказывала, что лучше бы он подождал с посадкой. Вспомнился случай, рассказанный племянником, когда тот сел в поезд на Курском вокзале, собираясь ехать домой, в Днепропетровск. Все было примерно так же: никого в вагоне, проводник на перроне, посадка только началась. Племянник начал было устраиваться, как в купе вошли двое мужчин и закрыли за собой дверь. Один достал нож, второй задернул окно занавеской.

– Выкладывай лопатник, – сказал мужик с ножом; у него были золотые зубы. – Бог велел делиться.

Лишь после этого племянник понял, что нарвался на вокзальных рэкетиров, работающих под прикрытием вокзальной же милиции. О том, что так оно и есть на самом деле, он догадался, когда пошел искать правды у дежурного милиционера.

Отделался он тогда довольно легко, так как не вез из Москвы домой ничего, что могло бы заинтересовать налетчиков. По-видимому, рэкетиры ошиблись, приняв его за мелкого предпринимателя, и быстро смылись, когда обнаружили ошибку. А в милиции племянника едва не обвинили в поклепе, строго проверили документы, заставили писать объяснительную – кто он и с какой целью посещал столицу России. Плюнув на поиски правды, племянник забрал заявление о грабеже и уехал с облегченным кошельком. Потерял он, правда, немного, всего сто двадцать российских рублей и сорок украинских гривен. Иноземной валюты у парня не было.

С грохотом отъехала дверь купе. В проеме возникла бородатая физиономия угрюмого вида. Сверкнул нож. Арсения Васильевича задвинули в угол, приставили к горлу нож. В купе вошел еще один человек вполне миролюбивой наружности, но с мутными глазами наркомана. История с племянником повторялась как в дурном сне.

– Не шуми, дядя, – с улыбкой прижал палец к губам вошедший вторым; зубы у него были свои, но наполовину сгнившие. – Мы боремся за справедливость. Бог велел делиться, это в Библии записано. Ты ведь не против, чтобы поделиться?

– Лачпорт, башли! – утробным басом потребовала бородатая личность с ножом. – По-рыхлому!

– Что?! – не понял Арсений Васильевич.

– Деньги, паспорт, – перевел улыбчивый напарник бородатого. – Быстро!

Арсений Васильевич сглотнул слюну, потянулся было за бумажником, и вдруг в голове словно электрическая искра проскочила. Сволочи, что же они творят?! Средь бела дня, на виду у всех! Как это можно терпеть?!